Леонид Млечин - Маркус Вольф

В мае 1986 года Вилли Штоф передал для Горбачева конфиденциальное послание: «ГДР всё быстрее приближается к экономическому кризису, переживает тяжелый социальный кризис, дальнейшее нахождение у власти Хонеккера будет иметь катастрофические последствия».

Двадцать четвертого февраля 1984 года в посольство ФРГ в Чехословакии обратились близкие родственники члена политбюро ЦК СЕПГ и председателя совета министров республики Вилли Штофа. Его племянница Ингрид вместе с мужем, двумя детьми и свекровью хотели бежать на Запад. После долгих переговоров они согласились вернуться в ГДР и там получить разрешение на выезд. 1 марта родственники Вилли Штофа вернулись домой, а 20 марта уже прибыли в лагерь для беженцев в Западной Германии.

Министр госбезопасности ГДР Эрих Мильке иногда откровенничал с сыном. Он говорил о том, что граждане социалистического государства бегут на Запад, о тяжелом положении в экономике, о своем разочаровании:

— Посмотри на руководителей производства на Западе. Как они держат в руках свои концерны! И какую прибыль приносят! Разве наши так не могут? Что они, глупее? Нет, всё дело в том, что мы не даем им возможности добиться той же производительности труда. Но я ничего не могу изменить!

Александр Яковлевич Богомолов, который попеременно работал то в аппарате ЦК КПСС, то в посольстве в Восточном Берлине, считал, что Эрих Хонеккер никогда не был другом Советского Союза.

— Никто на Западе не знает, как живут советские люди, — говорил Хонеккер своим помощникам. — И всем наплевать, как они живут, а мы на виду, на стыке социализма и капитализма. Поэтому СССР обязан нам помогать.

Вождь ГДР стал даже стесняться советских товарищей.

— Эрих Хонеккер обратился к нам с просьбой не выпускать советских солдат из казарм — они так одеты, что позорят свою страну, — вспоминал помощник министра иностранных дел Сергей Петрович Тарасенко. — Генеральный секретарь ЦК СЕПГ просил покрасить казармы, заборы. А наших солдат либо приодеть, либо держать в военных городках.

К Леониду Ильичу Брежневу и его соратникам Хонеккер относился без всякого пиетета. Он поставил своей целью 1 поднять жизненный уровень ГДР за счет денег Западной Германии. Советские представители о контактах с Западом ставились в известность постфактум. Но у Москвы рычагов влияния на Берлин не осталось.

Эрих Хонеккер был лучшим учеником в марксистском классе. Нигде реальный социализм не был таким успешным, как в ГДР, — но за счет советской помощи и денег ФРГ.

Хонеккер научился выступать и вести переговоры без шпаргалки, непринужденно. Общеевропейское совещание в Хельсинки открыло ему путь в мировую политику. Он казался открытым, компетентным и убежденным в своих идеях. У него была репутация отважного борца с нацизмом. Он добился дипломатического признания ГДР, и ее приняли в ООН. С годами Хонеккер, очень тщеславный и окруженный подхалимами, становился всё более самоуверенным. Ему докладывали о потрясающих успехах экономики ГДР, ему хотелось в них верить и он верил.

Пока Брежнев был жив, руководителей социалистических стран летом собирали в Крыму. Многие из них использовали общение с советскими вождями для поднятия собственного авторитета. Разговоры сводились в основном к просьбам о помощи. Но хозяин Восточной Германии (его селили на даче № 5 в Форосе, в десяти минутах езды от дачи Брежнева) считал себя политиком более крупного уровня. В своем кругу тщеславный Хонеккер презрительно замечал:

— Зачем мне ездить в Крым, где я должен выслушивать какие-то лекции?

В Советском Союзе очень дорожили Восточной Германией, которая находилась на передовой холодной войны. Группа советских войск в Германии в 1960-е годы состояла из десяти танковых и десяти стрелковых дивизий — 350 тысяч солдат и офицеров, семь с половиной тысяч танков, 900 самолетов.

В свое время министр обороны маршал Родион Яковлевич Малиновский, выступая на партийной конференции Группы советских войск в Германии, сравнил ее со стрелой туго натянутого лука:

— Если возникновение угрозы войны заставит метнуть стрелу, то остановить ее сможет только пролив Ла-Манш, и то на время…

Национальная народная армия ГДР считалась в Организации Варшавского договора самой боеспособной после советской и занимала первую линию обороны против Запада.

Принимая присягу, солдаты Национальной народной армии ГДР клялись: «…всегда быть готовыми вместе с Советской армией и армиями наших союзников, социалистических стран, защитить социализм от любых врагов и отдать свою жизнь во имя победы… Если же я преступлю данную мною клятву, то пусть меня постигнет суровое наказание по законам нашей республики и презрение трудового народа».

За надежность армии отвечало Первое главное управление Министерства госбезопасности ГДР. Военные контрразведчики сопровождали заботливым вниманием каждого немца в военной форме — от обязательного медосмотра до демобилизации. Если призывник казался «ненадежным», его отправляли служить вглубь страны. Надежным доверяли службу на границе с капиталистической ФРГ.

— Мы, как марксисты-ленинцы, — говорил Эрих Хонеккер, — всегда начеку, мы держим порох сухим и заботимся о том, чтобы военное превосходство стран Варшавского договора над классовым врагом было надежно закреплено.

Управление военной контрразведки располагало собственными спецподразделениями. Если поступала оперативная информация о том, что кто-то собирается бежать на Запад, спецназ устраивал засаду на этом участке границы. Спецназ использовали и для того, чтобы инсценировать бегство на Запад, если засылался человек Маркуса Вольфа.

В Москве изо всех сил пытались помешать прямым и неконтролируемым контактам двух Германий. Летом 1984 года генеральный секретарь ЦК Социалистической единой партии Германии Эрих Хонеккер собрался в ФРГ. Советские руководители возражали. Разразилась настоящая ссора между вождями двух соцстран. Самостоятельность Хонеккера раздражала Москву. Сближение двух Германий представлялось несвоевременным. Особенно в тот момент, когда ухудшились отношения Советского Союза и Соединенных Штатов.

Хонеккер хотел получить от ФРГ миллиардный кредит. Министр Мильке попытался влиять на генерального секретаря КПСС Константина Устиновича Черненко через партнера — нового председателя КГБ Виктора Михайловича Чебрикова. Соединился с ним по аппарату правительственной междугородной ВЧ-связи. И Маркус Вольф по-русски зачитал текст обращения Эриха Хонеккера к советским друзьям. Но осторожный Чебриков ответил, что эту тему нужно обсуждать по партийным каналам.

Руководители ГДР решили объясниться с советским руководством. Делегация во главе с Хонеккером (в нее вошли секретарь ЦК по международным делам Герман Аксен и секретарь по идеологии Курт Хагер, а также министр госбезопасности Эрих Мильке) тайно прилетела в Москву.