Ирина Кнорринг - Золотые миры.Избранное

Решить внимательно и строго,
Что нужно брать с собой, что — нет.
Вязать пуловеры в дорогу.
И чистить свой велосипед.

Мечтать о воздухе хрустальном,
О тишине лесов и рек,
О городке провинциальном,
Где будет ужин и ночлег.

И в настроении прекрасном
На карту заносить пути,
Пока не станет слишком ясно,
Что больше некуда идти.

Тоскуем над картою рваной:
— Отсюда свернули сюда,
Вот здесь проезжали рано
Поселки и города.

— А помнишь — вот тут отдыхали,
Какая была тишина,
А дали, осенние дали,
А воздух, пьянее вина!

И снова, как за победой,
За радостной новизной,
Скользили велосипеды
Под гору дорогой лесной.

За каждым крутым поворотом,
За каждым холмом вдалеке,
Манящее, новое что-то,
Так чуждое зимней тоске.

— Да, да. Ну, а вспомни, как зябли,
Как кутались в полы плаща.
Как били холодные капли
Безжалостного дождя!

Навстречу ветрам из Ламанша
Не ехали даже, а шли!..
…А все-таки-дальше, дальше.
Компьень… Бове… Андели…

Как милы названия эти…
— А помнишь? вот здесь, за Маньи,
Презрев всех жандармов на свете.
Мы даже костер развели…

И снова шины шуршали.
Был в сердце задорный угар.
Над Сеной вечерней блуждали,
Взбирались на замок Гэйяр.

Снимались у темных развалин,
Снимались в густых камышах.
И не было больше печали,
По-детски светилась душа.

Париж нас неласково встретил.
Мы снова тихо живем.
Нам кажется милым и ветер,
И самый трудный подъем.

Теперь нам осталось немного:
Лишь карта на темной стене,
Да черною ниткой — дорога,
И пестрые флаги на ней.

Вот все бы так, без слез, без смеха,
— Не находить, не покидать, —
А просто ехать, ехать, ехать…
И никуда не приезжать!

Ведь так легко, теряя память,
Среди безжизненных полей
Нестись спокойно и упрямо
Навстречу гибели своей.

Этим летом опять поедем
Вдоль далеких дорог — ты и я.
Снова будем на велосипеде
Проезжать чужие края.

Мы должны побывать в Бретани.
Мы должны… но скорей, скорей!
Как нам страшно в мерзлом тумане
У мигающих фонарей.

Ведь потом ничего не будет
Мы должны еще много узнать.
Ведь уходят и годы, и люди,
Торопись, торопись не отстать!

Мы должны… но молчи об этом!
Только лето у нас с тобой.
Больше мы не увидим света,
Никогда не вернемся домой.

Это наше последнее лето
Перед смертью или войной.

О чем писать? О лете, о Бретани?
О грузном море у тяжелых скал,
Где рев сирен (других сирен!) в тумане
На берегу всю ночь не умолкал.

О чем еще? О беспощадном ветре,
О знойной и бескрайней синеве,
О придорожных столбиках в траве,
Считающих азартно километры?

О чем? Как выезжали утром рано
Вдоль уходящих в новизну дорог?
И как старик, похожий на Бертрана,
Тащился в деревенский кабачок?

Как это все и мелко и ничтожно —
В предчувствии трагической зимы.
И так давно, что просто невозможно
Поверить в то, что это были мы.

Теперь, когда так грозно и жестоко,
Сквозь нежный синевеющий туман,
На нас — потерянных — летит с востока
Тяжелый вражеский аэроплан.

Километр за километром,
Бодро с самого утра,
Против бешеного ветра,
По горам, да по горам.

По крутым холмам Шампани,
Где везде — следы войны,
(Той и этой), где в тумане
Дали смуглые видны.

Где бескрайние просторы,
По дорогам скрип телег.
И еще совсем не скоро —
Скудный ужин и ночлег.

Но сильней всего на свете
Я люблю такие дни.
Впереди подъем и ветер.
Делать нечего! Гони!

Я знаю, как печальны звезды
В тоске бессонной по ночам,
И как многопудовый воздух
Тяжел для слабого плеча.