Любен Георгиев - Владимир Высоцкий знакомый и незнакомый

А по поводу слухов — он напел мне припев из новой своей песенки в двух вариантах: «Вы не надейтесь, я не уеду», а потом. «Вы не надейтесь, я не останусь». Смысл ее, самый общий, был приблизительно такой — я не могу навсегда остаться в Париже, потому что Париж навсегда остался во мне… Окончательный вариант финала этой песенки приобрел следующее содержание:

Так Высоцкий дал достойный отпор распространявшимся слухам (они не утихли и по его возвращении) о том, что он остается во Франции. Вот слова Марины Влади, сказанные по этому поводу:

— Володя путешествовал по свету — мы были и в Мексике, и на Гаити, и в Голливуде, но после двух-трех недель его стало тянуть домой. Он хотел слышать свой родной язык — это было нужно ему как воздух. Он не мог жить здесь (во Франции), не хотел, о переезде никогда не говорил.

Никогда не говорил с женой о том, что не сходило с уст его мнимых доброжелателей. И никогда не думал о том, что приписывала ему молва, что распространялось как бы от его имени, чтобы отравить ему жизнь, создать дополнительные трудности.

Во время выступлений Высоцкого в городах нашей страны мне передавали записки с вопросами, из которых было понятно, что и люди, любящие Высоцкого, имеют право на истину. Вне сомнения, подобные записки получал артист и у себя на родине, что заставило его написать свою яростную песню: «Я все вопросы освещу сполна»:

Он расставляет все точки над і, дав достойный отпор тем, кто как бы пытается проникнуть в его спальню и включает под его кроватью магнитофон:

Меня обжигают в этом стихотворении две строки - «Не пью примерно около двух лет. Запью ли вновь? Не знаю, не уверен». Они достоверны, автобиографичны. Помню, как мы сидели с Высоцким, моей женой и советским литературным критиком Николаем Анастасьевым за столом, принесли напитки, я попытался налить Владимиру, но он накрыл свою рюмку ладонью. Потом сказал мне, что покончил с алкоголем, ему сделали операцию, вшили «торпеду», уже два года он не пьет.

— Что такое «торпеда»?

— Это венгерское изобретение, вшивается в вену, если ты принял даже ничтожное количество алкоголя, возникает тяжелейшая реакция, тошнота и прочее.

— Сколько времени может тебя удерживать эта штуковина?

— Через десять лет ее нужно заменять, потому что она ржавеет и изнашивается. Но мне из Франции привезли платиновую, значит, вечную, как золотые зубы…

Я передаю этот разговор совершенно точно, хотя и понимаю, что он велся полушутя в ресторанном гаме. Некоторые из друзей уверяют меня сейчас, что все это было розыгрышем, а может быть, актерским этюдом — актеры, дескать, любят репетировать в естественной обстановке, проверять свои реплики на людях. Может быть, это и так. Может быть, Высоцкий таким образом избавлял себя от соперничества в том, кто кого «перепьет», хотя в данном случае это ему не грозило. Допускаю, что это была шутка, импровизация, каприз — все, что угодно. Важнее другое — он не пил в компании, а за ним тянулись рассказы о прошлых гулянках.

«Запью ли вновь?» — резонный вопрос. Высоцкий никогда не был алкоголиком, и это надо сказать громко. Он нигде не был в таком качестве зарегистрирован, никогда не лечился. Однако, к сожалению, он не сумел до конца побороть пристрастие к водке, несмотря на помощь современной медицины и техники и несмотря на то, что был автором многочисленных песен, направленных против пьянства. Он оказался в этом отношении человеком слабым, а при его образе жизни подобные наклонности могли стать для него гибельными. В который раз он подтвердил непреложное старое печальное правило: легче бороться с пороком в глобальном масштабе, чем победить его в себе самом.

Тема эта не очень удобна для обсуждения. Но как мы знаем, сам Высоцкий не пренебрегал ею в своем творчестве. Для него вообще не существовало запретных тем. Его беспощадная откровенность не позволила и нам закрыть глаза на факты. И если бы мы об этом не сказали, за нас это сделала бы стоустая молва.

На вопрос, не тяготит ли его популярность, Высоцкий шутливо отвечал, что он ее просто не замечает. Так как он работает с раннего утра до полуночи, у него просто не остается времени ее замечать или почивать на лаврах, наслаждаясь своей славой. Поэтому он с полной уверенностью заявлял:

— Мне кажется, что пока я могу держать в руках карандаш, пока в моей голове еще что-то вертится, я буду продолжать работать.

Это слова трудового человека, никогда не пытавшегося заискивать перед публикой по примеру посредственных исполнителей. Семен Владимирович Высоцкий говорит, что его сын мог неделями спать по четыре часа в сутки, отдавая двадцать часов своему искусству.

Есть множество зрителей, слушателей и читателей, которые, встречаясь с произведением искусства, хотят немедленно понять, как оно сделано. Они напоминают детей, пытающихся узнать, что находится внутри картонного коня. Но художники обычно ревниво скрывают тонкости своего ремесла, стараются не посвящать нас в секреты творчества. Редко-редко они по крупицам делятся этим в письмах, интервью, статьях…

Не составлял здесь исключения и Владимир Высоцкий. Он считал даже, что популярные артисты просто саморазоблачаются, когда начинают объяснять на экране — сбивчиво, уклончиво, неопределенно, — как они работали над любимыми своими ролями или каково их отношение к тем или иным проблемам творчества. В подобных случаях он говорил так:

— Зачем вы спрашиваете, что я думаю об искусстве, каковы его цели? Ну, гуманизм — цель искусства, конечно. И что? Вы же не хотите, чтобы я старался показаться умнее, чем есть на самом деле. Зачем это? Все, что я думаю об искусстве, и о жизни, и о людях, заключено в моих песнях.

Так это и есть, художник — целиком в своих произведениях, его ценят за его творения, а не за высказывания о них. И в то же время жизнь показывает, что сведения, полученные от самого художника, — незаменимы. Кто лучше автора расскажет нам о том, как и когда он работает, каковы его эстетические взгляды, предпочтения? Кто лучше автора знает о его намерениях?