Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

Приходил поверенный в делах США Коллинз. Принес памятную записку — о создании совместной рабочей группы по анализу проблем нового качества советско-американских отношений. Я отдал ее М. С., убеждал, чтоб не тянул.

Предложил ему поехать в Киев на 50-летие Бабьего Яра… Ещё в "Заре" до путча ему говорил об этом… Ни ответа — ни привета.

Корейский посол от имени Ро Дэ У еще неделю назад просил, чтобы М. С. не принимал лидера оппозиции. Все московское корейское лобби давят на меня который день, настаивая на том, чтобы принял. Но я даже не докладывал Горбачеву об этом. Ро Дэ У нам сейчас дороже этого "Жуна"… хотя он, может, на тот год и станет президентом.

Дзасохов привязался ко мне. Оказывается, он как ни в чем не бывало, функционирует в качестве председателя Международного комитета Верховного Совета, готовит ратификацию Договоров по обычному оружию и СНВ!!! Вот тебе и совсем недавний Секретарь ЦК КПСС, редактор писем ЦК на места с требованием — поддержать ГКЧП!

Сегодня следователи принесли запись моих показаний и стенограмму. Два часа я смотрел и слушал себя, сверяя с текстом. Я себе "понравился" больше, чем в ТВ-передаче с Ольгой и Тамарой. Вообще, я смотрюсь отстранённо, как-то сильнее, увереннее, чем кажусь себе сам в жизни.

На обратном пути в метро прочитал в "Известиях" беседу М. С. за чашкой чая… Это после того "круглого стола", который устроил Игнатенко. Он возвращается по-человечески к тому, каким был в начале перестройки. Слетела самоуверенность, возникшая от мировой славы и от порчи властью…

Хочется за город. Тамара зовет съездить в Снегири, где Дунаев меняет с ней дачу… А мне хочется — с Людой, на крайний случай — с Ирочкой, с Н. Н., наконец? Нет, я не запутался. Просто организм хочет полно жить перед уходом… Видно, скоро он состарится. Вера Валерьевна (мой доктор) объяснила: у меня "на сердце"… что-то такое необратимо испорчено, раз профессор заговорил об операции…

Приходил Ожерельев. Жалкий, оказался на обочине. Говорит, что и Медведев в таком же положении невостребованности… Я "советовал" (как старший!) не суетиться… Мол, мы преувеличиваем место, которое занимаем "в жизни и деятельности" Президента, а он вспоминает о нас, только когда "надобимся". Не сказал, но подумал: он не вспоминает даже о том, что я был с ним "эти три дня" в Форосе… хотя тогда искал "моей поддержки и опирался на мою "уверенность"… Рассказывал охотно разным собеседникам о том, что там было, но взволнованно говорит только о семье…

Да… и на "круглом столе" в "Известиях" третьего дня и даже за чашкой чая потом в интиме — не для камеры ТВ — разговор не раз заходил о "ближайшем окружении"… Но обо мне никто не вспомнил, — ни он, ни собеседники! А ведь — был бы не я, кто другой в этой должности, "новое мышление" и сам Горбачев, его инициатор, выглядели бы не так, как получилось в глазах всего мира. Ибо форма тут как нигде очень содержательна. Плюс "облегающие" идеи вокруг главных, которые принадлежат, конечно, ему самому.

Получился действительно "день отдыха" — ото всего каждодневного, тягостного, нервного, неопределенного, надоевшего — от политики и службы.

Зашел на работу… Шифровки. Ответы М. С. на мои текущие записки: согласился ехать на 50-летие Бабьего Яра, просит (без огласки) готовить выступление.

Согласился, чтоб Яковлев патронировал нашу часть совместной с США группы по стратегическим размышлениям — о том, как строить новый мировой порядок… Яковлев сегодня зашел — не хочет предложенных мною в группу Мартынова или Кокошина в качестве "рабочего" руководителя… От американцев там будет Росс — помощник Бейкера.

Спросил меня: А что, Арбатова ты уже совсем не приемлишь? — Да… С тех пор, как он стал искать нового хозяина, чтоб остаться на плаву. От Горбачева к Ельцину — ("тушинский") перелет… Нюх…

— Я подумаю…

— Думай!.

М. С. согласился на договор с Чехословакией без требования Квицинского — "не вступать во враждебные союзы"…

"Независимая" совсем сегодня в ярости. Сам Третьяков кроет номенклатуру "четвертой власти" (пресса) — на примере встреч М. С. за "круглым столом".

А я-то грешным делом подумал о напечатанном вчера в "Известиях" интиме за чашкой чая: "свои все ребята", жалится им. Выглядит бедолагой: все, мол, проиграл, а человек я — хороший, жалейте меня.

Потом с Н. Н. на Крымской набережной. Выпендрели Афонина, немец Шермуш, его женщины… Полно скульптур… Вообще у нас много всякого искусства. Это ненормально, если сравнивать с простой работой, которая дает нормальную жизнь людям. Разъехались: Н. Н. — на 42-ой. Я — в Кремль.

Сегодня М. С. мне сообщил: обнаружено, что его "тайный" разговор в Ново-Огарево с Ельциным и Назарбаевым, когда они просидели "над этим" перед 9+1 до 2-х ночи, "записан" Плехановым… А там ведь все "места" (должности) были распределены, и Крючковым, Баклановым, Болдиным и проч. места не было предусмотрено. Это и явилось последней каплей… Видимо, тогда и был "завязан" заговор.

Договорился с Мэрдоком (приедет его представитель Bell) и с "Бартельсманом" (Тельчик) об издании брошюры М. С. "Августовский путч" по-английски и по-немецки. А с издательством "Новости" — (с Пушковым) — об издании здесь. М. С. еще раз правил сегодня рукопись…

Я решил опубликовать свой "дневник" трех дней в Форосе. Договорился с Голембиовским ("Известия"). Хочу двинуть также в "Штерн" или в "Time".

Фельд принес от М. С. — хотя уже полночь — правленную окончательно (?) брошюру "Августовский путч". Сохранил и ту самую статью. Значит дело пошло! Жалко, убрал некоторые ядреные места.

Сегодня он мне предложил стать госсоветником по международным и внешнеэкономическим вопросам… — в ряд с Яковлевым и некоторыми другими. Я отказался — сославшись на возраст и на то, что я "в принципе" устал. По инерции могу делать то, что делаю. Но браться за работу, где главным будут оргдела, не могу. Не справлюсь и дискредитирую то, что "наработал" за последние годы в роли международного помощника (в уме еще держал: кардиограмма с каждым днем ухудшается и степень несвободы еще более возрастает). Но в душе — обидно было. Рядом с теми, кто вроде меньше заслужил. А он обрадовался!.

Знаешь, говорит, я думал в том же направлении: взвалить на тебя еще эту ношу, с твоей совестливостью… Лучше останемся вместе, будем так же работать, как раньше, вместе ездить (это что — премия?!)… дело привычное. И в зарплате не такая уж разница… А международным экономическим советником назначить Примакова… Я поддакнул… похвалил Женю… И подумал: радуешься, что я отказался, потому что раздваиваешься, — вроде бы стоит меня вознаградить, а кто будет делать то, что делает Черняев каждый день!