Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота

Работа десятков тысяч людей, сотен тысяч механизмов будет сконцентрирована в единственном слове: “Приказываю”. Можно быть абсолютно уверенным в том, что никакой руководитель даже самого крупного министерства – никогда не принимает решения в столь сжатые сроки. Никогда ни одно его решение не включает в себя такое огромное количество составляющих. Привычный к монотонному жужжанию министерских кондиционеров, он никогда не смог бы сосредоточиться в условиях мгновенно и ежесекундно меняющейся обстановки морского сражения. Это все под силу только моряку. Военному моряку, имеющему огромный опыт, знания и железные нервы.

Крейсер “Дмитрий Пожарский” дремал. Ласковые волны Золотого Рога нежно прощались со своим любимцем. Полная светомаскировка оставила для гуляющих по набережной влюбленных только темный стройный силуэт на фоне озаренного огнями мыса Эгершельд. Порывы по-осеннему прохладного ветра сдували с мачт и надстроек усталость и несуществующую пыль. Рядом, стоящие у пирса боевые товарищи, нетерпеливо подрагивали кожей бортов, готовы по первому сигналу своего флагмана ринуться в бой. Тишина плотным слоем легла на живые организмы из брони и стали. Томительное ожидание сигнала вызывало раздражение и порождало бессонницу. Офицеры были на боевых постах, в тысячный раз проверяя электронные блоки, микросхемы, работу индикаторов и вахтенных дежурной смены.

В древнем Китае существовала страшнейшая пытка. Допрашиваемому выбривали до блеска голову, сажали его в кресло, исключая даже малейшую возможность изменить пространственное положение. Затем на голову – в одну и ту же точку – начинали падать капли воды. Шестьдесят капель в минуту. Под звук метронома. Сначала удары капель никаких болевых ощущений не вызывают. Постепенно легкое раздражение кожи сменяется болью. Капли продолжают падать. Неумолимо. Боль захватывает все большие участки кожи, проникает в череп, захватывает мозг. Постепенно разливается по всему телу. Идет процесс накопления раздражений, суммирование их, когда каждый последующий удар капли воды воспринимается организмом, как удар тяжелой кувалды. Наступает мучительная смерть.

Так же действует и ожидание предстоящего боя. От смерти человека спасает здесь только внезапно взорвавшая тишину команда к действию.

Наконец, в два часа ночи, зазвучал сигнал горна, разлилась по напряженным нервам благостная трель колоколов громкого боя.

“Боевая тревога! Корабль экстренно к бою и походу приготовить!”

Через полчаса запоздавшие влюбленные наблюдали, как один за другим снимались с якорей и уходили в море корабли. Уходили, оставляя в душах остающихся лишь прощальных грохот выбираемых якорь-цепей. Цивильный народ, штафирки, случайно наблюдая одновременную съемку многих кораблей, начинает тревожно вспоминать последние известия и передачу “Время”, пытаясь путем анализа международных событии, угадать причину внезапного движения, оставляющего город беззащитным. Это особенность всех приморских городов: вид вымпелов на рейде и в бухтах рождает у населения чувство безопасности и спокойствия. Выход кораблей в море оставляет души горожан голыми, делает их уязвимыми, заставляет тревожно биться сердца. Поэтому чаще всего корабли покидают город в предрассветных сумерках. В этом они проявляют деликатность и такт сильного, оберегая покой слабых. Корабль со времен седой древности был и во веки веков останется самым благородным существом Вселенной. Людям нужно учиться благородству у кораблей. Многому, очень многому нужно учиться людям.

Заместитель главкома наблюдал, как работает командир крейсера. Наблюдал молча, не вмешиваясь. Восхищаясь мастерством и спокойствием, четкостью, глазомером, реакцией, грамотностью и быстротой принимаемых решений.

Читатель, управляющий автомобилем, знает, насколько сложно бывает правильно оценить дорожную ситуацию, принять правильное решение и исполнить его, насколько трудно погасить инерцию автомобиля весом в одну несчастную тонну! Или изменить на скорости траекторию его движения. Сложно, а порой бывает и невозможно.

Представьте себя сидящим за рулем сразу 20 тысяч автомобилей. Разгоните их до 70 километров в час и попытайтесь остановить на самом сухом и качественном дорожном покрытии. Каков будет тормозной путь? Вы, нажимая на все тормоза сразу, доедете от Владивостока до Находки. А если эти двадцать тысяч тонн движутся со скоростью 28-30 узлов не по асфальту, а по жидкой воде? Каков должен быть тормозной путь? Как правильно рассчитать скорость, соизмерить ее с имеемым по курсу пространством и не выскочить на мель? Когда и в какой момент дать команду рулям, чтобы правильно рассчитав радиус циркуляции при имеемой скорости, обогнуть коварный мысок? В какой ситуации скомандовать “малый”, “самый малый”, “стоп”, “полный назад”, чтобы тысячи тонн металла не сокрушили внезапно пересекающую курс бездумно-кокетливую яхту?

Это все должен уметь командир. И Сергеев владел этим искусством в совершенстве. Пройдя все ступени от младшего штурмана эсминца до командира крейсера, набив себе шишек в должностях старшего помощника малых, средних и больших кораблей, набирая по крупицам драгоценный опыт командира кораблей различных рангов, теперь, соединив воедино шишки и опыт прошедших походов, он священнодействовал на ГКП (главный командный пункт). Любое его решение, переданное на боевые посты посредством внутреней корабельной связи или с помощью машинного телеграфа, выполнялось мгновенно и беспрекословно. Это свидетельствовало о единодушии и сплоченности экипажа, высоком мастерстве всех категорий личного состава. Каждый знал свой маневр, передавая свои знания приборам и механизмам. Крейсер, капризно требовавший на базе удовлетворения у своих нянек-моряков до полного изнеможения, сейчас послушно повиновался любой команде, словно демонстрируя, что и капризное дитя может быть иногда ласковым и покорным.

Далеко за кормой остался Владивосток. Линия горизонта сливалась с небом. Крейсер, оставляя пенный след, могуче разрезая свинцовые волны, двигался вперед. Справа и слева (на траверзах правого и левого борта), по корме и по носу двигались корабли охранения, оберегая флагман от самых невероятных неожиданностей: внезапно могла налететь авиация противника – посты воздушной обстановки обшаривали лучами локаторов небо. Из глубины флагман в любой момент мог быть атакован подводной лодкой. Гидроакустики напряженно вслушивались в хаос звуков болтливого подводного мира, обязанные и способные выявить в нем характерные шумы винтов подводного пирата. Совершенно неожиданно корабли могли встретить отряд своих же собратьев, ставших на время учений врагами. Для того, чтобы неожиданностей не происходило, посты надводной обстановки обшаривали акваторию на сотни миль вокруг щупальцами радиолокационных сигналов.