Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота

– Иди-иди. Работай.

Из кабинета генерала я отправился на поиски полковника. Тот сидел, заваленный грудой всевозможных папирусов, сосредоточенно щелкая клавишами “Электроники”. Увидев вошедшего, полковник поздоровался и предложил мне сесть. Осведомившись о службе и здоровье, приступил к делу.

– Петр Иванович, к нам из Москвы прилетает комиссия по проверке организации безопасности работы специалистов с генераторами сверхвысоких частот (СВЧ). Подготовку этих специалистов по линии медицинской службы мы решили предъявить к проверке на твоем крейсере. Это приказание генерала. Чем уж ты ему по душе пришелся, я не знаю, но почему-то он уверен, что именно ты его не подведешь. Что скажешь?

– Что я могу сказать? От вашего предложения, тем более приказания генерала, у меня волосы встают под фуражкой. Бумаги мы сделаем, это нетрудно. Но что делать с личным составом? Мы только что сумели проверить все медицинские книжки и провести медосмотр. Обследование специалистов СВЧ я планировал через десять дней. Это мероприятие “вбито” в корабельный план. За изменение срока обследования и срыв планов других подразделений мне командиры БЧ голову отгрызут. И так уж на меня зуб точат. Срок вы тоже ставите нереальный – сутки. Поликлиника не сможет в один день провести полное обследование около сотни человек, при том что на допуск к работе с СВЧ необходимо заключение военно-врачебной комиссии (ВВК). Нет, это нереально!

– Хорошо понял тебя, лейтенант. Иди и сам признайся в своем бессилии генералу.

Исключительный ход конем. Флотские полковники джигитовку освоили на “ять”.

– Нет уж, товарищ полковник! Генерала я подводить не намерен! Вы бросили меня под танк, прекрасно зная, что на корабле я всего десяток дней. Хорошо же. Я сделаю все, но потребую вашей помощи, вернее, помощи генерала. Командира я упрошу, перед “бычками” повинюсь, но...

Именно этого полковник и добивался, чтобы лейтенант начал “ломить рогами в открытую дверь”. Вот и задел самолюбие. Ох, уж этот Евгений Андреевич! Ох, уж этот полковник!

...Но в таком, случае нужен автобус для доставки личного состава в поликлинику и приказание генерала о работе поликлиники в течение суток по обследованию только моих матросов.

– Хорошо, пойдем к генералу.

– Нет, еще рановато. Сейчас я утрясу все вопросы с командиром, а потом позвоню и сообщу результат. А вы уж, пожалуйста, уговорите генерала.

– Это сложно, конечно, но для тебя я постараюсь. Давай, действуй!

Вот это да! Я, одураченный легко и просто полковником, уже выступал в роли просителя!.. Эмоции всегда мешают переговорам. Думать надо!

Прибыв из отдела, я прямым ходом направился к командиру.

– Ну, что еще стряслось, док?

– Товарищ командир! Я только что от генерала Макаренко. Совершенно случайно мне удалось его уговорить помочь нам в организации обследования специалистов СВЧ. По плану у нас это мероприятие через десять дней, так что план придется корректировать. Но генерал согласился выделить нам автобус, закрыть флотскую поликлинику и провести обследование в течение суток. Если мы не сумеем воспользоваться этой внезапной помощью, то затратим неделю. Параллельно обследуем гидроакустиков и водолазов. И всего за один день! Это же удача!

Командир, взвесив предложение врача, взял микрофон корабельной трансляции и подал команду:

– Командирам боевых частей и старшему помощнику прибыть в каюту командира!

И когда все были в сборе, сказал:

– Товарищи офицеры! Здесь лейтенант подал хорошую идею – провести обследование корабельных специалистов в один день. С этим вопросом я послал его к генералу Макаренко. Генерал откликнулся на мою просьбу, зная сложную обстановку на крейсере, и дал добро. Завтра флотская поликлиника будет работать только для нас. Мы сэкономим много времени и сил. Командующий даже автобус нам дает. Старпом, скорректируйте план на завтра! Вам, доктор, сегодня же составить списки нуждающихся в обследовании специалистов. Вам, товарищи офицеры, обеспечить явку личного состава. Все. Все свободны!

Я не верил ушам своим. Да и зачем им верить, если дело все-таки делается. Цель оправдывает средства.

Обследование проведено полностью. Генерал был доволен полковником, полковник поблагодарил лейтенанта, командиры боевых частей остались довольны генералом за экономию времени. И только командира никто не благодарил. Стоп! По заключению московской комиссии, крейсер “Александр Суворов” был объявлен лучшим кораблем в организации безопасности работ, связанных с токами СВЧ. Командир корабля – В. Сергеев.

Дни проходили, слетая листками календаря с письменного стола в урну для мусора. Накал организационных страстей в медицинской службе постепенно превращался в повседневный четкий ритм обычной работы хорошо отлаженного воинского подразделения. Личный состав медицинской службы проникся доверием к своему порывистому начальнику, начальник, в свою очередь, мог быть уверен в своих подчиненных. Экипаж корабля уверовал в своих молодых энергичных эскулапов, и в часы амбулаторного приема в медотсеке постоянно толпились моряки. Лечение и профилактика были поставлены на промышленную основу. Оборудование медотсека было завершено. Флотский снабженец посылал в мой адрес громы и молнии и проставлял цифири в графе “назначено к отпуску”, сопровождая свою бюрократическую канитель криками “караул!” и “грабят!”. Однако, покосившись на грозную генеральскую резолюцию, уступал. В результате, на крейсере имелось облепиховое масло, женьшень и многие другие “дефициты”, что давало возможность проводить лечение по последнему слову медицинской науки. На медицинскую службу обрушился поток поощрений командования. Особенно горячим поклонником перемен, происходящих в медслужбе и на корабле, был заместитель командира по политической части, капитан второго ранга Купреенко. На каждом совещании он ставил в пример самоотверженный труд врачей, находя среди командных слов такие обороты и словосочетания, что даже Пушкин им мог бы позавидовать.

Однажды утром я зашел неожиданно в лабораторию и увидел, что матрос Дегтяников сосредоточенно вращал регулировочные винты микроскопа “Биолам”, исследуя “мазок”, взятый подпольным образом у кого-то из членов экипажа. Несмотря на то, что Дегтяников был наиболее грамотным фельдшером и имел моральное право на проведение данного исследования, все же он обязан был доложить врачу о столь неординарном заболевании. Флот, как известно, укомплектован молодыми парнями, что неизбежно влечет за собой ситуации, называемые в среде моряков “вляпаться”. Ничего позорного в этом нет. Любая венерическая болезнь – все же только болезнь, не более. И это понимает любой врач. Однако, командование и политические органы расценивают “насморки” половой сферы пышущего здоровьем молодого мужика, как крайнюю степень морального падения, хотя в биографии многих из них самих случаи “намотания на винт” имеют место.