Сергей Зонин - Адмирал Л. М. Галлер

План маневров был рассмотрен Реввоенсоветом Морских сил Балтийского моря, согласован с Петроградским военным округом и утвержден Э. С. Панцержанским, который 24 сентября, накануне маневров, прибыл в Кронштадт. В тот же день вышли на позиции подводные лодки «Волк», «Змея», «Рысь», «Леопард» и «Ерш», проследовал на запад отряд, обозначающий «синих», — учебное судно «Океан» и минный заградитель «Волхов». Утром 25 сентября «синие» начнут движение от острова Гогланд к советским берегам… И в то же утро вышел с Большого Кронштадтского рейда отряд «красных». Вперед ушли эсминцы Виноградского, чтобы от маяка Шепелевский развернуться завесой для поиска «противника». Вслед за концевым эсминцем «Гарибальди» (бывший «Лейтенант Ильин») двинулся и «Марат». Лев Михайлович стоял на ходовом мостике вместе с Панцержанским и Викторовым. В предшествующие маневрам дни он почти не спал, устал предельно. Но зато теперь был доволен! снялись с якоря вовремя и организованно, на запад, как планировалось, пролетели два «гидро» на воздушную разведку, подводные лодки уже донесли по радио о занятии позиций. Да и вообще хорошо в море! Хорошо и видеть результат, пусть самый малый, первый, долгой в нелегкой работы. Ведь пришлось практически своими силами готовить корабли к кампании, спешно обучать начавших поступать в мае учеников из военморов-комсомольцев.

Трое суток длились маневры. «Марат» вел артиллерийский «бой» с линейными крейсерами «синих», эсминцы дружно атаковали врага, бомбовые удары с воздуха наносили «гидро», выходили в атаки подводные лодки… За все время ни одной неисправности, которая вывела бы корабли или их оружие из строя. Успешно прошли артиллерийские и торпедные стрельбы. Продемонстрировали также умелое взаимодействие линкор и эсминцы с фортами Кронштадтской крепости в «бою» с кораблями «синих» и при высадке и отражении десанта «синих» же на побережье Лужской губы. Правда, из-за того что Петроградский военный округ согласился участвовать в маневрах лишь условно, десант обозначили свозом с «Океана» на шлюпках двух рот машинной школы. Что ж, сделали все, что могли…

Э. С. Панцержанский был доволен: флот показал, что на Балтике у РСФСР есть реальная морская сила. Произвели маневры впечатление и на прибывшего на «Марат» командующего Петроградским военным округом В. М. Гиттиса. Бывший полковник, проведший всю мировую войну на фронте, в гражданскую войну командовавший армиями и Кавказским фронтом, живо интересовался боевыми возможностями флота при взаимодействии с Красной Армией на приморском фланге. Галлер не жалел времени, чтобы убедить Гиттиса в его важности. «Упустил, Лев Михайлович, — признался он. — На будущий год спланируем высадку десанта, выделю минимум полк, проиграем и отражение десанта. Обещаю, штаб округа установит с вашим штабом самую тесную связь…»

Итак, успех. Но следует непременно отметить, что достижения Морских сил Балтийского моря в кампанию 1922 года во многом определили взаимопонимание М. В. Викторова и Л. М. Галлера с членами Реввоенсовета П. И. Курковым и Ф. С. Аверичкиным. Они поддерживали наморси и начштаба во всех их начинаниях, помогали силами политработников и партийных организаций налаживать крепкую воинскую дисциплину. Курков и Аверичкин высоко оцепили самоотверженную работу командования флота. Еще 20 декабря 1921 года они писали в Москву В. И. Зофу, комиссару Морских Сил Республики, что Викторов и Галлер — «специалисты, добросовестно относящиеся к делу и работающие не за страх, а за совесть, а таких специалистов в Балтийском флоте не очень много…». Там же о Галлере: «…работает нач. штаба фактически с начала кронштадтских событий и за все время прекрасно относится к делу и выполняет всю штабную работу (особенно в связи с недостающими сведущими специалистами во флоте)» [136] ЦГАВМФ, ф. 307, оп. 1, д. 84, л. 43. .

После того как в течение нескольких дней был закончен и отправлен в Москву, в Морской штаб, отчет по маневрам, Лев Михайлович наконец-то выбирается в Петроград. Катер «Марата» с высокой и тонкой, надраенной до блеска медной трубой доставляет его из Кронштадта в Неву, швартуется к пристани у Сенатской площади. Стоит чудный день, сухой и теплый, как это иногда бывает в Петрограде золотой осенью. С деревьев уже опадают желто-красные листья, они шуршат под ногами, когда Галлер проходит к Невскому Александровским садом. Как всегда, Галлер привычно окидывает взором Адмиралтейство, мощенную булыжником Дворцовую с величавой колонной. На Невском оживленно, по случаю выходного прогуливается принарядившаяся публика. В совсем еще недавно забитые досками окна магазинов нынче вставлены стекла, на витринах — давно забытое. Какие-то колбасы, окорока, свежая аппетитная зелень… Он заходит в кофейню, выпивает чашечку кофе (настоящего, ароматного и крепкого!) с вкуснейшим пирожным и даже берет коробку с собой — для сестер. И откуда все появилось, как из-под земли?!

Правильная политика — нэп… Лев Михайлович не раз беседовал на баке у фитиля с военморами. Большинство их из крестьян, безусловно довольны заменой продразверстки продналогом. Лев Михайлович вспоминает давние беседы с Белли о том, как успокоить российское крестьянство. Вот большевики и дали ему все, что нужно, — землю, теперь установили твердый налог. Дали перспективу. Зачем же мужику бунтовать? И кончились крестьянские восстания, экономика страны сразу начала набирать силу. Теперь можно залечивать раны мировой и гражданской войн. Только сегодня он прочел сводку по Петроградскому торговому порту; в этом году уже триста с лишним иностранных пароходов загрузились у нас и ушли на запад. От торговли страна богатеет…

Лев Михайлович сворачивает на Литейный. Вот и Эртелев переулок. Сестры, потеряв терпение, выглядывают из окна. Заждались, бедные… За обедом бесконечные расспросы о его делах и здоровье, рассказы о своем житье-бытье, о знакомых. Лев Михайлович улыбается в усы — все заняты, все «при деле». Потом Женя играет любимого всеми в семье Скрябина…

Гулко бьют напольные часы — внушительное сооружение, приобретенное когда-то отцом. Восемь вечера, пора собираться: в 21.00 катер будет ждать его у Сенатской площади. Лев Михайлович целует сестер («стареют…»), пытается противиться намерениям снабдить его теплым бельем и какими-то особыми сухариками, свертком с вкуснейшим пирогом — «кухеном», таким же, как пекла когда-то мать. Но все бесполезно, и, сдавшись, держа в руке саквояж, он спускается вниз по, черной лестнице (парадная закрыта уже который год), выходит на улицу, где его уже поджидает вполне приличный извозчик: еще одна примета восстановления нормальной жизни.

Часа через два Галлер на «Кречете» принимает доклад оперативного дежурного по штабу Морских сил, отдает необходимые распоряжения и спускается из рубки к себе в каюту. Он снимает тужурку, накидывает на плечи вытершуюся меховую безрукавку, которая сопровождает его по кораблям начиная с мичманских времен, достает виолончель. Услышав знакомые звуки галлеровского инструмента, оперативный улыбается: начштаба любят и уважают, хотя иногда посмеиваются над невинным чудачеством. Надо же, говорят, всю жизнь таскает по каютам виолончель… А Лев Михайлович, поиграв, садится за стол, придвигает поближе англо-русский словарь и открывает «Большой флот. 1914–1916» адмирала Джеллико. Эту книгу о мировой войне на море ему прислал Е. А. Беренс, командированный по каким-то делам в Лондон. Опыт войны Галлер изучает постоянно, не пропуская ни одной работы, выходящей за рубежом…