Андрей Кручинин - Белое движение. Том 1

А между тем стоит обратиться к свидетельствам очевидцев о том, что же и как именно произошло в тот вечер 1 декабря. Офицер из келлеровского отряда Н. Нелидов рассказывает: «…Граф ушел в келью (дело происходило в Михайловском монастыре, ставшем последним прибежищем генерала, а затем и местом его заключения. – А. К. ). В это время приехал полковник Купфер с германским майором. Последний предложил графу поехать в германскую комендатуру, где он ручался за безопасность. Граф, хотя и владевший прекрасно немецким языком, но глубоко не любивший немцев, по-русски, через Купфера, отказался.

Несмотря на отказ, мы вывели графа почти силой из кельи во двор и довели уже до выхода из ограды. По дороге, по просьбе майора, накинули на графа немецкую шинель и заменили его огромную папаху русской фуражкой, чему он нехотя подчинился. Когда же майор попросил его снять шашку и Георгия с шеи (знак ордена Святого Георгия III-й степени. – А. К. ), чтобы эти предметы не бросались в глаза при выходе из автомобиля, граф с гневом сбросил с себя шинель и сказал: “Если вы хотите меня одеть совершенно немцем, то я никуда не пойду”. После чего он повернулся и ушел обратно в келью. Ни мольбы, ни угрозы (? – А. К. ) не могли уже изменить его решение. Майор пожал плечами, круто повернулся и уехал».

Другим свидетелем оказался находившийся в это время в Михайловском монастыре Епископ Камчатский Нестор (Анисимов). Вот его рассказ:

«Едва лишь я лег спать в эту тревожную ночь, как вдруг ко мне приходит посланный от графа Келлера адъютант и просит меня немедленно придти к графу. Пока я одевался, адъютант рассказал мне, что пришел автомобиль с немецкими офицерами, желающими увезти графа и спасти его от неминуемой расправы петлюровцев, но что граф категорически отказывается от этих услуг немцев…

Когда я с адъютантом вышли в ограду обители, мимо нас германские офицеры почти насильно провели к автомобилю графа. Они заверяли его, что им поручено только сохранить его жизнь и вывезти благополучно из города. Но граф не соглашался на это и, увидев меня, взмолился, прося меня разъяснить немцам, что он не может уйти и оставить свой отряд на растерзание, что, если суждено, он желает погибнуть вместе со своими людьми.

Тем не менее германские офицеры довели уже графа до автомобиля и здесь накинули на него германскую шинель. Потом они попросили его снять с себя георгиевское оружие, чтобы легче было ускользнуть от осмотра петлюровских дозоров, патрулирующих по городу.

Но в ответ на это предложение граф Келлер отбился от державших его немцев, сбросил шинель и каску и, поблагодарив германских офицеров за заботы о нем, резко повернулся обратно и пошел в обитель…»

Несмотря на довольно явное стремление Владыки подчеркнуть, а может быть, и преувеличить степень собственного участия в разыгравшейся сцене и вообще драматизировать картину произошедшего (чего стоит только «мольба» Федора Артуровича о помощи, якобы обращенная к Епископу, который почему-то должен что-то «разъяснить» немцам!), – оба рассказа в основном сходятся. Именно поэтому следует теперь осмыслить некоторые детали.

Самое раннее время суток, к которому относили произошедшее – «часов около восьми вечера»; Епископ Нестор, чье свидетельство, возможно, не следует воспринимать буквально, утверждает, что все произошло уже заполночь (по крайней мере, поздним вечером); Нелидов ограничивается неопределенным «вечером»… но в любом случае известно, что стемнело на киевских улицах несколькими часами ранее (в четыре-пять часов пополудни).

Предположим, автомобиль, в котором приехали немцы, был открытым, что требовало бы наибольшей маскировки. Тем не менее шинели внакидку и русской фуражки как будто было достаточно, чтобы не бросаться в глаза и не привлекать к графу Келлеру ненужного внимания.

Итак, в темноте группа военных, большинство которых – несомненные немцы, проезжает по слабо освещенным улицам в автомобиле. И при попытке представить себе эту картину невольно возникает вопрос: почему же именно шашка и шейный знак ордена Святого Георгия оказываются столь демаскирующими, что от них необходимо отказаться?!

Конечно, оружие (да и не только оно) «могло броситься в глаза при выходе из автомобиля», и если графа действительно должны были отвезти именно в германскую комендатуру на Крещатике, – опасение было до известной степени оправданным. Но в городе оставался и район («Липки»), находившийся под исключительным контролем немцев. Поэтому, если вопрос о том, как Келлер будет выходить из машины, настолько уж волновал потенциальных спасителей, – проще было бы отвезти его туда, где нежелательных свидетелей вроде бы не предвиделось. Ну, а если бы автомобиль был остановлен «петлюровцами» по дороге и подвергнут тщательному досмотру, – произведенный на скорую руку маскарад никого не смог бы обмануть, и русская генеральская форма, с орденом или без оного, под «шинелью внакидку» или без, в любом случае выдала бы своего владельца.

Таким образом, приходится сделать единственный вывод: наличие или отсутствие ордена и оружия отнюдь не влияло на маскировку и безопасность графа Келлера, а отказ от них означал бы только – все равно, было ли это слово произнесено или нет, – капитуляцию русского полководца. Немцы были готовы спасти его от «петлюровского» плена… но, в сущности, тоже как пленника – уже своего.

Насколько это было очевидным? Обратим внимание на воспоминания юнкера В. В. Киселевского, одного из последних, кто состоял 1 декабря под командой Келлера, но свидетелем интересующих нас событий уже не являлся. «Немцы его хотели освободить… – рассказывает Киселевский (его мемуары по стилю напоминают стенограмму или расшифровку диктофонной записи). – И немцы предложили Келлеру: мы вас вывезем. Но ему сказали, что он должен отдать свое оружие… а у графа Келлера была шашка, личный подарок государя с надписью… а он говорит: я ее ни за какие коврижки не отдам… а немцы говорили: вы должны отдать вашу шашку как эмблему [86]… мы вас тогда вывезем… но он не отдал шашки, и его расстреляли… правда, не немцы, а позднее петлюровцы». И в данном случае не важно, приведены ли требования «немцев» текстуально (очевидно, нет), а важно существование именно такой интерпретации событий – предложения спасти Келлеру жизнь на условиях капитуляции, хотя бы моральной. Удивительно ли после этого, что Федор Артурович вспылил и отверг услуги «спасителей»?

«…Граф Келлер, – продолжает Епископ Нестор, – отбился от державших его немцев… и, поблагодарив германских офицеров за заботы о нем, резко повернулся обратно и пошел в обитель, а своему адъютанту приказал немедленно пойти в штаб петлюровских войск, занявших монастырь, и сообщить им, что он, граф Келлер, находится здесь, в монастырской келлии… Петлюровцы моментально перевели свой штаб в нижний этаж того корпуса, где поселился граф, и к его келье приставили часового». Другой свидетель – Нелидов – ничего не говорит о «роковом поступке», но его рассказ, дойдя до появления в монастыре противника, вообще становится довольно сбивчивым: