Екатерина Хохлова - А. В. Суворов. Любимый полководец народа

Вскоре, однако, все изменилось, так как в ноябре 1796 года умерла Екатерина II, и новый император, Павел I, стал проводить крайне реакционный курс. Опасаясь проникновения из Франции «якобинской заразы» и намереваясь при помощи военно-полицейской диктатуры уничтожить революционные идеи в России, Павел прибегнул к самым чрезвычайным мерам. Весь уклад жизни подвергался строгой регламентации. По самым ничтожным поводам людей хватали, сажали в тюрьмы, ссылали в Сибирь, пороли кнутом.

Тяжелее всего гнет жестокого режима чувствовался в армии. Была восстановлена старая прусская форма: волосы солдат поливали квасом, посыпали мукой и давали засохнуть на голове мучной корке; сзади к голове привязывали железный прут в пол-аршина для устройства косы, на висках приделывали войлочные букли. Среди солдат стала проявляться назойливая мелочность. Оторванная у одного из солдат пуговица могла запросто испортить отлично проведенные маневры. Трудно было найти более резкие противоположности, более различные системы, чем те, которые насаждались Суворовым в Тульчине и Павлом в Петербурге. Их сосуществование, конечно, было невозможно, и они неминуемо должны были столкнуться.

Суворов сразу занял непримиримую позицию по отношению к «прусским затеям». Он понимал, что реформы Румянцева, Потемкина, да и его собственная сорокалетняя деятельность шли насмарку. Русская армия словно откатывалась на полстолетия назад, живой дух в ней подменялся мертвым, механическим послушанием, боевая подготовка – шагистикой. Национальные особенности российских войск снова сменялись слепым подражанием прусским образцам.

Суворов по-прежнему обращал внимание не столько на мелочи службы и упор на парадную сторону службы, сколько на боевую выучку солдат и офицеров, а также на то, чтобы солдаты всегда были тепло и удобно одеты и сытно накормлены. Павел же считал, что солдат вообще не должен мыслить. А Александр Суворов терпеть не мог слепое подчинение. Павел хотел внедрить прусские порядки, а фельдмаршал Суворов отстаивал жизненность и превосходство национальных русских военных обычаев. Павел относился к солдатам как к бездушным манекенам, пушечному мясу, а Суворов видел в каждом солдате личность, уважал его человеческое достоинство. Как тут найти общую почву? Ответ очевиден.

Павел решил поступить в своей обычной манере: он решил покарать и запугать непокорного фельдмаршала. В феврале 1797 года Суворов был уволен в отставку и вскоре после этого сослан в Новгородскую губернию, в принадлежавшее ему поместье Кончанское, под надзор местных властей. Там опальный фельдмаршал прожил два года, во время которых Павел I всячески преследовал его. Идеи Суворова подвергались гонению, его имя попросту вытравлялось из армии. Павел все ждал, что старый фельдмаршал придет с повинной. Разумеется, при всем своем сумасбродстве Павел осознавал, что ссылка Суворова не только в России, но и за границей производит весьма неблагоприятное впечатление. И, встречая в своем окружении только покорность и поклонение, Павел не сомневался, что и старик Суворов скоро уступит, и если не станет вместе со всеми восхвалять царя, то хотя бы выразит согласие вернуться в ряды армии на вторые роли. Но время шло, а Суворов не сдавался.

Передовые люди современного фельдмаршалу русского общества с восхищением следили за неравной борьбой опального полководца с деспотичным императором.

Г. Р. Державин по этому поводу писал:

Несмотря на то что Павел I держал Суворова в ссылке, мнение «кончанского отшельника» продолжало его интересовать. Обдумывая план войны с Францией, он подослал к Суворову генерала Прево де Люмиана, который беседовал с полководцем о возможной войне с Францией. Суворов обозначил в кратких чертах план кампании, суть которого состояла в следующем: «Оставить два обсервационных корпуса у Страсбурга и Люксембурга, итти, сражаясь, к Парижу, не теряя времени и не разбрасывая сил в осадах».

Ничего удивительного в том, что бесталанные военные советники Павла I отвергали этот решительный, истинно суворовский план. Бездеятельность и одиночество угнетали Суворова. Помимо упадка духа его стало мучить и физическое недомогание. Давали о себе знать полученные им шесть ран: в декабре 1798 года Суворов жаловался, что «левая сторона, более изувеченная, уже пять дней немеет, а больше месяца назад был без движения во всем корпусе». Казалось, старый фельдмаршал уже сыграл свою роль на жизненной сцене. Но внезапно, в феврале 1799 года, Суворов получил императорский рескрипт: Павел звал его в Италию – командовать русско-австрийскими армиями, действовавшими против французов.

Архивные материалы, позволившие с точностью установить точно, когда была написана Александром Васильевичем Суворовым инструкция, получившая после его смерти название «Наука побеждать», не найдены до сих пор. Все, что известно, так это лишь то, что она создана полководцем на основе многолетнего опыта, начиная со времен командования Суздальским полком в Новой Ладоге в 1763–1768 годах и завершая ее введением в качестве официального руководства по обучению войск в Тульчинском лагере в 1796 году.

Другими словами, в основе этого замечательного памятника русского военного искусства второй половины XVIII столетия лежит более чем тридцатилетний опыт прославленного фельдмаршала.

Свои взгляды на воспитание и обучение солдат Суворов первоначально изложил в наставлении, известном под названием «Полковое учреждение». Оно было составлено Суворовым практически сразу по возвращении с Семилетней войны. «Полковое учреждение» представляет собой документ огромной важности, поскольку освещает не только взгляды Суворова, относящиеся к этому периоду, но и состояние русской армии тех лет. Суворов вложил в него свой первый боевой опыт. Полководец выразил в нем мысли, свидетельствующие о передовом характере русского военного искусства, а также о его превосходстве над хваленой прусской школой Фридриха II.

Вернувшись с Семилетней войны, во время которой он участвовал в ряде сражений и в занятии немецкой столицы – Берлина, Суворов, обладающий живым умом и наблюдательностью, не мог не заметить всю непригодность для войны насаждавшихся свыше прусских порядков, с их бездушным отношением к солдату.

Суворов осознавал, что слепая исполнительность вкупе с изнуряющей плац-парадной муштрой подавляют лучшие боевые качества русского воина. Он видел, как унизительное раболепие перед иностранными, и в первую очередь прусскими, лжеавторитетами в России стало причиной насаждения чуждых историческим традициям русского военного искусства порядков в армии, что привело к ее ослаблению и упадку. Участвуя в сражениях Семилетней войны под командованием одного из сподвижников Петра I и продолжателя его традиций в военном искусстве фельдмаршала Салтыкова, Суворов ощутил решительное превосходство русской армии над прусской. Еще и поэтому так не терпел он подражания прусским порядкам. Разгром пруссаков под Кунерсдорфом и другие победоносные действия русских войск неопровержимо доказывали абсолютную бездарность столь полюбившейся российским верхам системы Фридриха II.