Федор Раззаков - Константин Бесков. Мафия в офсайде. КГБ играет в футбол

– Твои парни завтра играют с московскими динамовцами и могли бы здорово нам помочь, – сидя на диване в комнате отдыха с чашкой чая, произнес Добрых.

– Хотите, чтобы мы их обыграли? – спросил Черноус, сидевший на том же диване, но с сигаретой в руке.

– Не мешало бы, но дело в другом, – ответил Добрых. – У динамовцев есть один паренек резвый – Анатолий Кожемякин. Дышит, гаденыш, в спину нашему Олегу Блохину, отставая от него по забитым мячам всего на чуть-чуть – у нашего шестнадцать, а у москаля на два меньше. Вот я и думаю, как бы было здорово, если бы твои парни его остановили.

– Это в каком смысле? – Черноус не донес сигарету к губам и повернул голову в сторону собеседника.

– В смысле сломали бы его перед финишем. Пусть полежит на больничной койке и поразмышляет о превратностях футбольной жизни.

Черноус продолжал смотреть на собеседника, но тот не поворачивал в ответ головы и помешивал чай мельхиоровой ложкой.

– А до нас нельзя было этого парня сломать? – спросил Черноус, вновь задымив сигаретой.

– Пытались. Я неделю назад договорился об этом с одним московским чиновником из Спорткомитета, но тот свое обещание не выполнил. Не умеют работать москали.

– А мы, значит, умеем?

– Вы – умеете, – кивнул головой Добрых. – Вы нам в июле 2:5 уступили и там Блохин два мяча забил уже в первом тайме. И мы сразу с пятого на второе место прыгнули. С тех пор так на нем и сидим. Но москвичи от нас отстают на четыре очка и вполне могут нам сюрприз устроить. Но если вы Кожемякина сломаете, то они нас однозначно не догонят – забивать-то у них будет некому.

– Разумная стратегия, – согласился с этими словами Черноус. – И мы постараемся ей помочь. Но вы и сами варежку не разевайте – очками не разбрасывайтесь. Если вы «золото» возьмете, это и нам плюс будет – ведь в новых тренерах у вас теперь наш человек ходит. Вы, кстати, с кем следующий матч играете?

– В Ленинграде с «Зенитом».

– Ну, и как – шансы на победу есть?

– Удивляешь, Альберт, там же тренером Зонин – бывший ворошиловградец.

– Знаю я этого Зонина – он всегда себе на уме, – отмахнулся Черноус. – Вам надо на других людей выходить, иначе вам могут подлянку устроить.

– Не бойся – выйдем. И два очка возьмем, и Блохин обязательно очередной мяч забьет. Но по нашему делу мы договорились? – спросил Добрых и впервые в этом разговоре посмотрел на собеседника.

– Обещаний давать не буду, но помочь постараюсь. Ты ведь, Адам, человек нужный – сегодня я тебе помогу, а завтра ты меня выручишь.

Вот уже третьи сутки Зольский находился под плотным колпаком у чекистов. Дав согласие на сотрудничество с ними, он обязался вывести КГБ на высокопоставленных деятелей, играющих в тотализатор. Для этого чиновник встречался с разными людьми, имеющими отношение к «тотошке» и вел с ними соответствующие разговоры, которые прослушивались КГБ (для этого под одежду Зольскому спрятали «прослушку» – микрофон). За эти два дня Леонид Карпович встретился с Сергеем Махаловым на его даче в Жуковке, с генерал-майором милиции Николаем Двигубским в его кабинете на Огарева, 6, с режиссером МХАТа Аркадием Зеркаловым, а также с секретарем Бауманского райкома партии Филиппом Одинцовым. Эти люди имели отношение к одной и той же точке «тотошки» – на улице Карла Маркса. И именно Одинцов был «грузчиком» – отвозил деньги в определенное место, откуда их потом забирали другие люди, завязанные на Банкира. Благодаря помощи Зольского, чекисты установили, что местом, куда Одинцов привозил и оставлял деньги, была ячейка в камере хранения на Курском вокзале.

Сотрудничая с КГБ, Зольский, естественно, рассчитывал заработать себе снисхождение, которое было ему обещано. Как вдруг это обещание повисло на волоске – Зольский получил сообщение, которое могло перечеркнуть все его старания и вывести на чистую воду. Вчера вечером, забирая на своей «Волге» жену с работы, он вдруг услышал из ее уст такое, что у него волосы встали дыбом. Жена рассказала, что в больнице на улице Лобачевского лежит человек, который был отравлен ядом, идентичным тому, что она когда-то привезла из Венгрии.

– Представляешь, Леня, этот человек не умер – лежит без сознания вот уже третьи сутки. С ним стало плохо на стадионе прямо во время футбольного матча.

– А почему ты думаешь, что его отравили тем самым ядом? – стараясь сохранять спокойствие, спросил Зольский.

– К нам в лабораторию обратились врачи, обследовавшие этого человека, и мы помогли им установить причину этого отравления.

– Ты же говорила, что этот яд смертельный?

– Так и есть, – кивнула головой жена. – Просто этот человек до этого принимал сильные антибиотики, которые нейтрализовали действие яда. Да и доза его, видимо, была не такой большой. Представляешь, какая это удача – мы теперь знаем, как этот яд может взаимодействовать с определенным видом лекарств.

«Для кого удача, а для кого острый нож в самое сердце», – подумал со злостью Зольский. Слушая жену, он никак не мог смириться с услышанным: значит, Моченый до сих пор жив и в любой момент может очнуться и рассказать все легавым, а те поведают об этом чекистам. И тогда Зольский превратится из жертвы Моченого в его руководителя, организатора шайки, как и было на самом деле. Поэтому необходимо было срочно что-то предпринять до того, как Моченый очнется.

Думая об этом, Зольский периодически поглядывал в переднее зеркальце у себя над головой – в нем отражались фары автомобиля, в котором за их «Волгой» неотступно следовали чекисты, державшие чиновника под плотным колпаком. Их домашний телефон прослушивался и, как догадывался Зольский, в квартире стояли микрофоны, которые позволяли чекистам быть в курсе того, что происходит в их доме на Кропоткинской улице. Единственным местом, которое не прослушивалось, оставалась вот эта «Волга», на которой теперь ехали супруги.

Всю ночь Зольский проворочался в постели, пытаясь придумать способ, с помощью которого он мог бы отправить-таки Моченого на тот свет. «Вот ведь живучий, падла, – скрипел зубами Зольский, слушая, как похрапывает рядом его супруга. – Даже яд его не берет».

Под утро чиновник, наконец, придумал, с помощью кого он может расправиться с Моченым. Дело было за малым – выйти из квартиры не вызывая подозрения у чекистов, которые прослушивали его квартиру (другая их бригада дежурила в машине напротив его подъезда).

– Дорогая, я вынесу ведро с мусором, – сказал жене Зольский, хотя до этого никогда этим не занимался – это было прерогативой его супруги.

Быстренько избавившись от мусора, который он вывалил в мусоросборник, Зольский поднялся на следующий этаж – там жил их сосед Кирилл Мефодиевич Линьков, который был не только страстным футбольным болельщиком, но и любил играть в шахматы, на чем они и сошлись. Зольский знал, что в эти часы он должен быть дома. Так и было – сосед сам открыл дверь утреннему гостю.