Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам

С тем большей энергией обязаны рабочая печать и рабочие организации разоблачать сталинские преступления. Только широкая огласка преступления поможет надеть намордник на взбесившегося узурпатора».

Вальтер Кривицкий:

«Убийство Райсса превратилось в шумное дело в Европе и докатилось до американской прессы и остальных стран…

Я знал, что Сталин и Ежов не простят мне участия в деле Райсса. Передо мной был выбор – либо пуля на Лубянке от рук сталинских официальных палачей, либо струя из пулемёта от тайных сталинских убийц за пределами России ».

7 сентября 1937 года бывший начальник Ленинградского управления НКВД Филипп Демьянович Медведь, возглавивший добычу золота на Колыме, был вновь арестован и отправлен на « доследование ».

8 сентября первый секретарь Дальневосточного краевого комитета партии Иосиф Варейкис отправил Сталину секретный доклад об успехах в разоблачении «врагов народа». В нём он, в частности, сообщал, что только среди работников железной дороги было выявлено и расстрелено 500 шпионов.

В тот же день (8 сентября) «за контрреволюционную деятельность » бывшая комфутка Мария Яковлевна Натансон была приговорена к расстрелу.

Александра Захаровна Васильева-Гарина, одна из заключённых Лубянки, в книге «Моя Голгофа» рассказала о том, как её допрашивал следователь Шакиризьян:

«…даёт сильный пинок сапогом, я отлетаю к другой стенке. Это было на 9-й или 10-й день моей выстойки. Силы мои были на пределе. Ноги отекли и приобрели форму слоновых, тело под одеждой, руки и, наверное, лицо – синие от застоя крови. Дышать трудно. В голове всё мутится».

Вскоре в газетах был опубликован протокол закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного суда Союза СССР, состоявшегося 10 сентября 1937 года:

«Заседание открыто в 14 ч. 25 м.

Председательствующий объявил, что подлежит слушанию дело по обвинению ТРЕТЬЯКОВА Сергея Михайловича в преступлениях, предусмотренных cm. cm. 58-1-а, 58–11 и 17-58-8 УК РСФСР…

Председательствующий разъяснил подсудимому сущность предъявленному ему обвинения и спросил его, признаёт ли он себя виновным.

Подсудимый виновным себя признаёт и показания, данные им на предварительном следствии полностью подтверждает.

На вопросы Председательствующего подсудимый отвечает, что он шпион – это верно. Больше дополнить к своим показаниям подсудимый ничего не имеет. Судебное следствие объявлено законченным и подсудимому предоставлено последнее слово, в котором он просит о снисхождении.

Суд удалился на совещание. По возвращении суда с совещания, Председательствующий огласил приговор.

В 14 ч. 45 м. заседание закрыто».

Газеты опубликовали и приговор:

«Именем Союза Советских Социалистических Республик Военная Коллегия Верховного Суда Союза СССР…

…приговорила ТРЕТЬЯКОВА Сергея Михайловича к высшей мере уголовного наказания – расстрелу с конфискацией всего лично принадлежащего ему имущества.

Приговор окончательный и на основании постановления ЦИК СССР от 1 дек. 1934 года приводится в исполнение немедленно ».

10 сентября Сергей Третьяков был расстрелян.

В тот же день энкаведешники расстреляли и Сергея Ивановича Сырцова, который, будучи главой Совнаркома РСФСР, подписывал указ об увековечении памяти Маяковского.

А ставший зеком поэт Василий Князев в это время находился на пути к лагерю, где ему предстояло трудиться «исключительно на общих физических работах». Другой зек и тоже литератор Варлам Шаламов потом написал (в «Письме старому другу»):

«Мы знаем сталинское время, видели лагеря уничтожения небывалого сверхгитлеровского размаха, Освенцим без печей, где погибли миллионы людей».

По дороге в этот «Освенцим без печей» поэт Василий Князев скончался.

13 сентября, выступая на III пленуме Дальневосточного краевого комитета ВКП(б), его первый секретарь Иосиф Варейкис сказал:

«Из того, что мы имеем в Дальневосточном крае теперь, совершенно очевидно, что здесь была единая разветвлённая, чрезвычайно мощная, захватившая основные командные посты, в том числе и политическое руководство в крае, японская шпионская троцкистско-рыковская организация. Поэтому было бы наивно думать, что в низах у нас, в райкомах, в первичных организациях, в хозяйственных и советских органах нет врагов».

И этих «врагов» искали и находили всюду.

В сентябре 1937 года арестовали (в который уже раз) писателя и литературоведа Разумника Васильевича Иванова (Иванова-Разумника). От него тоже стали добиваться «признаний».

А увековечение памяти Владимира Маяковского тем временем продолжалось. Но Госиздат, который тогда возглавил Соломон Лозовский, неожиданно приостановил издание сочинений Маяковского (явно по указанию свыше). Лили Брик бросилась спасать матрицы, которые готовили в переплавку.

Аркадий Ваксберг:

«Лозовский принял Лилю с холодной и жестокой учтивостью. “Лично против вас, – заверил он, – я ничего не имею. Мы можем даже издать ваши воспоминания, если, конечно, вы не предложите нам что-нибудь во французском вкусе”».

Впрочем, участие Лили Юрьевны в издательских делах вскоре тоже прекратилось.

Аркадий Ваксберг:

«Её отставили от подготовки издания сочинений Маяковского, а освободившееся место поспешила занять Людмила, которая стала теперь главным экспертом по творчеству брата и заседала во всех комиссиях, занимавшихся изданием его книг или книг о нём».

Почему это произошло? Видимо, сталинская фраза «Не будем трогать жену Маяковского » спасла её только от ареста. Что же касается издательских дел, то по поводу них вождь, видимо, дал устный приказ, и к участию в издании произведений Маяковского Лили Юрьевну допускать перестали.

17 сентября был расстрелян писатель Бруно Ясенский (Виктор Яковлевич Зисман).

22 сентября 1937 года в Париже произошло похищение генерала Евгения Карловича Миллера, возглавившего РОВС после пропажи генерала Кутепова. Генерал Миллер чувствовал, что может произойти нечто трагическое, и оставил записку:

«У меня сегодня в 12.30. часов дня свидание с генералом Скоблиным на углу улиц Жасмэн и Раффэ. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе при лимитрофных государствах, Штроманом и Вернером, прикомандированным к здешнему германскому посольству. Оба хорошо говорят по-русски. Возможно, это ловушка, а поэтому на всякий случай оставляю эту записку.

22 сентября 1937 г. генерал-лейтенант Миллер ».

«Лимитрофными государствами » (от латинского слова « limitrophus » – « пограничный ») называли тогда государства, вышедшие после 1917 года из состава России: Латвию, Литву, Эстонию, а также Финляндию и Польшу.