Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам

23 апреля 1938 года Особое совещание при НКВД СССР приговорило 65-летнего Юрия Михайловича Стеклова (бывшего главного редактора газеты «Известия») «к восьми годам исправительно-трудовых лагерей с отбытием наказания в Карагандинских лагерях..» Но отправили Стеклова не в Караганду, а в Орловский централ.

30-летнего Льва Эммануиловича Разгона, который успел три года отслужить в спецотделе ОГПУ-НКВД (занимался изготовлением шифров и дешифровкой) и жениться на дочери своего начальника Глеба Ивановича Бокия, в апреле тоже арестовали. Теперь ему предстояло познакомиться со следователями этого спецучреждения.

25 апреля 1938 года был расстрелян один из создателей и один из первых руководителей ВЧК Яков Христофорович Петерс, о котором Михаил Кольцов написал:

«Как странно, что московский Петерс, отныне легендарный, расстрелявший несколько тысяч человек и добивавшийся ареста Ленина – как странно, что, когда его самого солдаты повели на расстрел, он тоже валялся в ногах, кричал и плакал, прося о помиловании».

Бывший комкор Николай Куйбышев (брат почившего члена политбюро Валериана Куйбышева) к тому времени был уже сломлен и начал давать « показания », согласившись со всеми предъявленными ему обвинениями: что он активный участник антисоветского, троцкистского, военно-фашистского заговора, и что является шпионом немецкой, литовской, польской и японской разведок. Следствие продолжалось.

29 апреля энкаведешники арестовали народного комиссара земледелия СССР Роберта Индриковича Эйхе, того самого, что, выступая на пленуме ЦК в декабре 1936 года, требовал безжалостно расстреливать троцкистов и сетовал:

«– Товарищ Сталин, мы поступаем очень мягко».

Теперь ему самому предстояло ознакомиться с этой « мягкостью » НКВД.

30 апреля по обвинению в участии в террористической организации был арестован Константин Николаевич Алтайский (Королёв), поэт, известный тем, что переводил стихи казахского акына Джамбула Джабаева. Подвергшись на допросах сильным избиениям, он признал свою вину. Ожидая в камере очередных вопросов следователей, Алтайский-Королёв написал заострённой спичкой на куске мыла стихи, адресованные Илье Сельвинскому. Были там и такие строки:

А Фёдор Раскольников, вместе с семьёй поселившийся в Париже, написал два письма: наркому иностранных дел (своему шефу) Максиму Литвинову и Сталину. В этих посланиях его невозвращение на родину называлось « временной задержкой », вызванной разными житейскими неурядицами.

В ночь с 1 на 2 мая 1938 года был вновь арестован поэт Осип Мандельштам.

Настала очередь и ещё одного видного партийца попасть на Лубянку. О нём – Сергей Угаров:

«Родной брат председателя Комиссии советского контроля при СНК СССР Станислава Косиора попросил его заступиться за свою арестованную жену, тот только попытался – сразу последовал сталинский вердикт: заступаться за жену может лишь “порядочный мещанин и пошляк” (!). И этих слов оказалось достаточно…»

3 мая член политбюро ЦК ВКП(б), заместитель председателя Совнаркома СССР и один из активнейших организаторов сталинских репрессий Станислав Викентьевич Косиор был лишён всех своих постов и арестован. Ему предъявили обвинение в принадлежности к так называемой «Польской военной организации». Вместе со Станиславом Косиором арестовали и его жену Елизавету Сергеевну.

9 мая комиссия НКВД и Прокуратуры СССР рассматривала дело члена Московской городской коллегии защитников Петра Петровича Лидова, 1881 года рождения, русского, беспартийного, имевшего высшее образование и проживавшего в Москве по улице Воровского в доме № 52, в квартире № 17. Его арестовали два месяца назад – 14 марта. Это был тот самый адвокат Лидов, который защищал юного Владимира Маяковского в деле о подпольной типографии. А теперь сам Пётр Петрович обвинялся «в активном участии в контрреволюционной террористической организации». Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к высшей мере наказания. И в тот же день на расстрельном полигоне НКВД «Коммунарка» Пётр Лидов был расстрелян.

Александр Солженицын:

«“К лету 1938 года все без исключения” командующие военными округами, “кто занимал этот пост в июне 1937 года, бесследно исчезли”. Политуправление Красной армии при разгроме 1937 года, после самоубийства Гамрника, “понесло от террора наибольшие потери”. Среди политработников погибли все 17 армейских комиссаров, 25 из 28 корпусных комиссаров, 36 из 38 бригадных (дивизионных)».

Генерал фон Бок, начальник германского генерального штаба, летом 1938 года сказал:

«Срусской армией можно не считаться как с вооружённой силой, так как кровавые репрессии подорвали её моральный дух, превратив её в инертную машину».

16 июня бывший генеральный секретарь ЦК комсомола, затем второй секретарь Ленинградского обкома ВКП(б), ставший в сентябре 1937 года первым секретарём Сталинградского крайкома партии Пётр Иванович Смородин, решением ЦК ВКП(б) был снят со своего поста.

В тот же день (16 июня) на полигоне «Коммунарка» расстреляли Иду Авербах, жену Генриха Ягоды.

А 21 июня по приговору Особого совещания при НКВД СССР тридцатилетний Лев Разгон получил 5 лет исправительно-трудовых лагерей.

22 июня Пётр Смородин, ещё недавно входивший в состав «троек», которые выносили смертные приговоры в Ленинграде и Сталинграде, как « враг народа» был исключён из рядов ВКП(б) и арестован.

1 июля арестовали главного редактора журнала «Новый мир» Ивана Михайловича Гронского. В лагерях ГУЛАГа ему предстояло провести 16 лет. Впоследствии он вспоминал, что на Лубянке его допрашивала « очень хорошенькая собой » женщина-следователь. Гронский давать « показания » отказался. Тогда женщина стала крыть его отборным матом. Гронский усмехнулся и сказал:

«– Дорогая, я был портовым грузчиком и ругаться умею так, что тебе и не снилось ».

И тут же наглядно продемонстрировал это.

Существует версия (со ссылкой на Елизавету Косиор, жену Станислава Косиора), что энкаведешники, не сумев сломить её мужа пытками, привели в камеру Лубянки их 16-летнюю дочь и изнасиловали её на глазах отца. Станислав Косиор сразу подписал все «показания» , которые требовались от него. А дочь, выйдя с Лубянки, бросилась под поезд.