Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки

– А Тамерлан был не дурак… – бородатый благообразный узбек расположен поговорить.

Соглашаюсь, что «не дурак».

– Он знал, где выбрать столицу…

Старик берется провести гостя по городу и рассказать, «чего в путеводителе не написано».

Биби-ханым.

Шах-и-Зинда – «город мертвых».

Путеводитель – штука редкая у нас в городах, и я не сразу сумел проверить, что написано и чего не написано. Когда проверил, оказалось: бородатый гид-частник добросовестно пересказывал книжку. Но это была живая речь, со вздохами, с восклицаниями, с сидением на теплых камнях. Я узнал: в Самарканде сегодня 250 тысяч жителей. Город – один из самых древних на всей земле, ровесник Рима, Афин, Вавилона. Ташкент – совсем недавняя столица Узбекистана. Столицей был Самарканд. Узнал я, сколько нынешний город строит домов, сколько дает вина, чая, химических удобрений, разного рода киноаппаратов и запасных частей для сельских машин. Старик всю продукцию умело сравнил с 1913 годом. И получилось: продукция выросла в сто восемь раз. Я заподозрил ошибку, но потом убедился: в сто восемь раз! – старик избегал конфликтов с путеводителем…

По Самарканду надо ходить пешком. И даже не зная пути, рано или поздно придешь к развалинам, похожим издалека на желтые скалы.

– Биби-ханым… – говорит старик. Он долго молчит. И я тоже молча гляжу на развалины, мысленно восстанавливаю контуры огромной постройки. Старик рассказывает уже известную тебе из книжек легенду: «Тимур в походе. Жена его Биби-ханым решает строить мечеть, какой еще не было в Самарканде. Архитектор, влюбленный в Биби-ханым, жаждет награды за труд – одного поцелуя. Возвращается Тимур. Гнев. Расправа…» Что-то неладное было в строительстве. Спешка или просчет какой – мечеть разрушилась. Эта громадина держит возле себя гораздо дольше, чем все остальные древности Самарканда. Кажется, голубь заденет крылом – и будет обвал. Красный закат отражается в блеске глазури, мелькают быстрые птицы, чернеют изогнутые, без веток стволы тутовника. «Вон с того минарета, когда вернулся эмир Тамерлан, архитектор на крыльях поднялся и улетел в Иран…»

Что еще успеваешь увидеть за два-три дня пребывания в Самарканде? Конечно, тебе обязательно покажут величественный и мрачный «город мертвых» – Шах-и-Зинда. Длинная цепь мавзолеев с куполами, покрытыми все той же глазурью, и с куполами необлицованными, похожими на бритые головы. Причудливые орнаменты, стрельчатые арки. Звуки шагов стихают под сводами усыпальниц. Все это строилось с мыслью о боге и жизни по ту сторону смерти. Но есть в Самарканде памятник тех же времен, имеющий едва ли меньшую цену, чем все купола «мертвого города». Улугбек, любимый внук Тамерлана, первым, может быть, во всей Азии усомнился в существовании бога. Своим подданным он прямо не говорил об этом. Но обсерватория, построенная на окрестных холмах, и образ мыслей правителя Самарканда заставили фанатиков-мусульман поднять руку с мечом на своего повелителя. Через пять столетий дошли к нам подробности этой драмы…

Глубоко уходящая в землю каменная дуга – остаток древнего инструмента обсерватории. Цифры на камне. Закрыв глаза, можно представить тут, в подземелье, бородатого Улугбека, не спавшего ночей в поисках истины. Узбеки сделали недавно хороший фильм об азиатской средневековой драме. Фильм называется «Звезда Улугбека».

Древние постройки в Самарканде – как острова. Поднимись чуть повыше над любой улицей – и увидишь синие купола, плывущие в синей городской дымке. К этим «островам» и спешат приезжие в первую очередь. Островом можно назвать и недавно построенный национальный театр оперы и балета. Постройка из стекла и бетона прекрасно выглядит в окружении древностей. Я подумал даже: без нее не так остро чувствовал бы глубину времени и своеобразие древних строений.

Но Самарканд – не одни только издалека заметные «острова». Есть, конечно, в городе свои «Черемушки». Туриста они мало чем привлекают – дома-коробки он видел и в своем городе. Но горожанина, живущего в древнем домишке, очень интересуют «Черемушки».

Самарканд имеет университет, еще три вуза и почти два десятка техникумов. В городе полсотни заводов и фабрик. Но странное дело, Самарканд не пахнет заводским дымом. Мне запомнился запах теплых лепешек, жареного мяса, запах тлеющих листьев в кострах на площадях и на улицах. Заблудившись в городе вечером, не испытываешь досады, а даже и рад побродить по кривым тупиковым улицам. В городе ходят троллейбусы и однопутный трамвай. Едешь – обгоняешь толпу студентов, арбу с колесами в рост человека, небольшое стадо овец, которым суждено в этот день стать шашлыком. Обгоняет трамвай узбека, несущего двух петухов за лапы вниз головою: воскресный день, все дороги из кишлаков ведут сегодня на базар в Самарканде. А названия кишлаков! Париж, Дамаск, Каир, Багдад. Это все еще со времен честолюбивого Тамерлана…

Путешествие со стариком-провожатым мы закончили на базаре. В конце дня я спросил:

– Чем же больше всего славится Самарканд?

Старик подумал.

– Лепешками.

Я улыбнулся, принимая это за шутку и за намек: достойно закончить «трудовой день». Но старик не шутил. Сейчас я должен удержать себя, не повторить его длинный рассказ о самаркандских лепешках, которого действительно нет в путеводителе. В рассказе – неизбежная тут легенда; эмир Тамерлан, возивший в походы самаркандского пекаря; есть посвящение в неуловимые секреты изготовления лепешек; есть милиционер, гоняющий сегодня частников на базаре, которые на радость туристам не теряют секретов выпечки славного хлеба.

И вот мы сидим со стариком на базаре около вороха дынь. Ломаем лепешку, едим ее с заветренным, почти вяленым виноградом и яблоками. Припоминаю: ел ли я когда-нибудь более вкусный хлеб? Пожалуй, только в войну. На прощанье мы покупаем лепешку, разрисованную румяными витиеватыми русскими и узбекскими буквами: «Привет из Самарканда!»

…Катит по городу однопутный трамвай. Последний час в Самарканде. Идут, обнявшись, студенты по улице. Дымятся в кучах старые листья. Наверно, и тысячу лет назад вот так же дымились осенью старые листья и был такой же запах – дразнящий, будоражащий память…

Снимок сделан с помощью «Аэрофлота». Пилот – Эдуард Еремеев.