Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья

У дороги над Иссык-Кулем я видел много таких памятников.

В детстве, пробегая в саду на лыжах, я увидел сову. Она сидела на пеньке и, не шелохнувшись, поворачивая только голову, провожала меня большими, как желтые фонари, глазами. Это была залетная гостья. Недавно я увидел птицу на Севере, на ее родине.

Проезжая по острову Врангеля, в любой момент, оглядевшись, можно было заметить на бурой земле белую точку. Близко осторожная птица не подпускает. Но за сотню шагов в бинокль было видно каждое перышко.

Белая сова – хищник, от которого мало кому бывает пощады. Но любопытно: самые беззащитные на острове существа – белые гуси – выводят потомство под ее покровительством. Посредине гусиной колонии на возвышенности обязательно увидишь сидящую на гнезде сову. Гуси не будут селиться, если не видят вблизи белой заступницы. Все объясняется просто: сова, обороняя свое гнездо, не подпускает песцов, ворон и чаек к гнездам гусей. Зарвавшегося песца совин-отец хватает в лапы и, подняв кверху, бросает. Точно так же совин поступает с шапкой человека, если тот подходит к гнезду. Вороны и бургомистры немедленно спасаются бегством, увидев белого сторожа. При такой защите гуси спокойно сидят на яйцах.

Ну, а сами гуси – не страдают они от сов? Видимо, не страдают. Сова, как и все хищники, вблизи гнезда не охотится. А может быть, и сама сова извлекает из соседства гусей какую-нибудь незримую для нас пользу – в природе мы часто наблюдаем любопытное сообщество живых существ…

Зимою белые совы покидают свой Север, и деревенский житель России может встретить сейчас белую птицу с глазами, как желтые фонари.

Я был совершенно один на мысу. В этом месте земля Чукотка кончалась и начинался Северный Ледовитый океан. Земля обрывалась уступом зернистых камней. От скуки и чтобы согреться, я выбирал камни поменьше и швырял в океан. Надо было ждать, когда пароходы у кромки льдов займут нужную мне позицию и можно будет заснять их все разом, прихватив на переднем плане холодные зубцы камней. Но пароходы не двигались, и часы ожидания показались бы вечностью, если бы не эта встреча.

Я заметил его краешком глаза. Вернее, я почувствовал какое-то движение на камнях. Мы встретились глазами, и я сразу узнал его. Очень похожий на ласку, он только ростом значительно превосходил ее. Черный кончик хвоста подрагивал, длинная, змеиная шея почти под прямым углом поднималась над гибким туловищем, и два глаза, не моргая, глядели в мои глаза. Возможно, он первый раз встретился с человеком.

Надо было поменять объектив и снимать. Но я решил не делать движений. Горностай подбежал совсем близко. Я уже сверху вниз, у самых ног, наблюдал его. Он тоже изучал меня, подняв кверху мордочку. Наконец, совсем осмелев, он подбежал и понюхал ботинок. Запах ему не понравился. Он отскочил и, прыгая с камня на камень, скрылся в расщелине. Выскочил оттуда с мышью в зубах, спрятал ее в другом месте и вернулся. Все потом повторилось, как в первый раз. Горностай добрался к уступу, где я стоял, долго и внимательно разглядывал незнакомца и решил еще раз подальше спрятать добычу. Пока он бегал с мышью, я успел поменять объективы и, видимо, еще больше разбередил его любопытство. При каждом щелчке аппарата он вздрагивал или отпрыгивал и прятался в щели между камнями. Но проходила минута, и два глаза опять появлялись с какой-нибудь неожиданной стороны. Я вошел в азарт и стал бегать, стараясь в разных позах заснять обитателя пустынного мыса. Он исчезал, но опять возвращался, словно предлагал продолжить игру.

Мы были только вдвоем на мысу. Два существа на земле. Интерес друг к другу был у нас одинаковый. Горностай первый раз видел человека и узнавал что-то новое. Я первый раз видел горностая так близко и узнавал что-то новое…

Гудок парохода прервал наше знакомство.

Летая на вертолете, я завел в блокнотах страницу с шутливым названием: «Научные наблюдения». Объектом наблюдений было все живое, что видел глаз сверху. Современная оптика, как пишут, позволяет с высоты пяти километров прочесть заголовок в лежащей на земле газете. Орел с километровой высоты видит на земле мышь. С вертолета в погожий день на снегу различаешь даже следы ворон.

Лесная жизнь сверху лишается многих тайн. Во время пешего путешествия спугнутый олень сейчас же исчезает в неизвестности среди деревьев. Кабанов при встречах не удается даже и рассмотреть – стадо мгновенно скрывается в болотистых зарослях, и ты слышал только таинственный шорох осоки и камыша. Сверху же хорошо видно, как схоронился олень, что делают кабаны в зарослях после бегства. В детстве облака на небе и особенно расцвеченные закатные облака были для меня полными тайн. Потом однажды я увидел облака не снизу, а сверху. Они паслись над землей, как стадо белых баранов. Это было необычайно красиво, но исчезла детская тайна – облака действительно были клубами пара. Наблюдая лес сверху, я еще один раз испытал грусть расставания с тайной.

Как ведут себя животные в приближении вертолета? Над лесом у Рижского взморья мы настигли летевшего коршуна. Он парил чуть внизу, впереди нас и беспокойно поворачивал голову, а когда мы совсем догнали его, сложил крылья и камнем полетел вниз. Летящие в стае дрозды, спасаясь от вертолета, обычно начинают петлять в воздухе. С земли я видел однажды, как птицы таким же образом разлетались от хищника.

Моржи на льдине.

Олени.

Думаю, что для всех птиц вертолет представляется неким воздушным хищником, от которого надо спасаться как можно скорее. Когда летишь над деревней, у кур во дворах начинается паника. Ленивые птицы вдруг обретают способность летать. Куриный характер заставлял нас далеко стороной обходить птичники.