Альберт Кессельринг - Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947

На этот раз по предложению командующих группами армий я рассмотрел вопрос об отводе назад всех войск, занимавших позиции у Рейна. Однако в конце концов я принял решение не делать этого, поскольку в данном случае отступление наверняка превратилось бы в бегство. Наши войска смертельно устали и почти потеряли способность быстро перемещаться, их боевой дух порядком упал; все еще плохо организованные части, дислоцировавшиеся в наших тылах, при отступлении могли создать нам серьезные помехи. При этом противник превосходил нас во всем, особенно в мобильности и во всем, что касалось действий авиации. Было ясно, что, если продвижение его войск вперед не приостановить, они обязательно догонят наши отступающие части. Отход в таких условиях был бы самоцелью, а не средством для достижения основной цели – выиграть время. Каждый лишний день, который нам удалось бы продержаться на Рейне, оказывал бы положительное воздействие на обстановку на фронте в целом.

Решающий удар был нанесен противником между Ид-штейном и Ашаффенбургом 27-29 марта. Перед 7-й армией, действовавшей под руководством своего нового энергичного командующего, фон Обстфельдера, теперь стояла сложная задача – задержать продвижение американской 3-й армии в центральные районы Германии и американской 7-й армии – в южные районы страны. Совершенно непонятные действия одной из наших танковых дивизий осложнили нам блокирование дорог, по которым американцы рвались вперед через Гессен в Хершфельд и через Гельнхаузен в Фульду. Но хуже всего было то, что наша группа армий В, силы которой сгруппировались на ее правом фланге, полностью утратила контроль над событиями на своем левом фланге. Это создало весьма неприятную ситуацию, которую удалось урегулировать лишь после того, как я отправил в опасную зону заместителя начальника штаба 12-го армейского корпуса генерала Остер-кампа, чтобы тот разобрался во всем на месте. В конце марта 7-я армия расположила свои не слишком четкие боевые порядки таким образом, чтобы прикрыть участок от Хершфельда до Фульды и Шпессартские горы на юге.

1-й армии пришлось приспосабливать свои маневры к движению 7-й армии и дальше растянуться вправо. Однако 30 марта она была оттеснена назад на линию Мильтен-берг – Эбербах – Гейдельберг, что создало угрозу консолидации жизненно важной «Тауберской линии».

Развертывание войск противника с плацдармов в Оп-пенгейме и в Мангейме веером с юга на восток и затем на северо-восток нарушало принцип концентрации сил, и то, что их действия все же оказались успешными, может служить красноречивым свидетельством снижения боевого потенциала германских войск.

Как я и опасался, положение группы армий В тем временем также чрезвычайно осложнилось. Как и в случае с группой армий С, роковым оказался период с 18 по 20 марта. К сожалению, в эти дни мы с фельдмаршалом Моделем могли общаться только по телефону. Но я знал Моделя как военачальника, обладавшего большим опытом, и он, с моей точки зрения, имел право действовать по своему усмотрению, не дожидаясь моих советов.

Поначалу американцы атаковали в северном и северовосточном направлениях, но затем, захватив господствующие высоты, они несколько сместили направление своего удара к востоку, что явно свидетельствовало об их намерении форсировать прорыв фронта. Затем фронт их наступления расширился к юго-востоку, и в конце концов их войска двинулись к югу, в направлении расположенных там городов и примыкающих к ним холмов.

Было понятно, что при столь быстром расширении вражеского плацдарма всех германских подкреплений, которые медленно стягивались в этот район, могло хватить лишь на то, чтобы ликвидировать локальные про рывы и проводить короткие контратаки, но никак не для создания линии обороны, способной сдержать противника. Верховное командование не могло предоставить в наше распоряжение ни одной дивизии; у меня не было никаких резервов, которые я мог бы немедленно задействовать. Последний, пожалуй, шанс остановить противника был упущен 13 марта. К 16 марта противник достиг шоссе, а еще через два дня пересек его и двинулся дальше вперед широким фронтом. К 20 марта наш фронт был прорван на большом участке. В тот же день войска противника вышли к реке Вид.

Модель предполагал, что главный удар войск альянса будет направлен на север. Неоднократные предупреждения с моей стороны о необходимости перехватить неминуемую попытку прорыва в восточном направлении не дали никакого видимого эффекта. Личная встреча с Мо-делем в боевом штабе группы армий помогла кое-как примирить наши взгляды на обстановку, но не привела к осуществлению каких-либо решительных действий. Можно найти много аргументов в защиту оперативных замыслов Моделя, но результат их осуществления оказался катастрофическим. В наших боевых порядках образовалась брешь, которая, постепенно расширяясь, достигла Сига на севере и Дана на юге. Ее невозможно было закрыть, даже прибегая к самым невероятным тактическим импровизациям, особенно если учесть то обстоятельство, что противник угрожал оборонительному рубежу между Ланом и Майном с обоих флангов. Когда я понял, что этому участку не уделяется достаточного внимания, и узнал, что передовые части группы армий оттягиваются к северу в направлении Сига, а дислоцированный на этом фланге корпус отходит назад – а это было начало окончательного распада нашей обороны, – мне стало физически плохо.

Рур был загадкой для любой армии, осуществляющей наступательные действия. Его возможности с точки зрения организации обороны практически не поддавались учету. На севере он был защищен каналом Дортмунд – Эмс, на юге рекой Сиг, представлявшей собой весьма сложное препятствие даже для превосходящих сил противника – переправившись через эту водную преграду, войска альянса оказались бы в центре индустриального района, предоставляющего широкие возможности для использования элемента внезапности. Таким образом, на данном этапе Рур сам мог защитить себя. Уверенность в этом лежала в основе моего стремления как можно быстрее обеспечить подкреплениями 15-ю армию, действовавшую в районе Ремагена. Тут, однако, меня подвела уверенность в энергичности Моделя, которая вошла в поговорку. Даже сейчас тогдашние действия группы армий В мне совершенно непонятны.

В первые несколько дней после потери моста в районе Ремагена, то есть до 25 марта, вое, что требовалось от наших войск, – это обычная оборона и контратаки с целью вернуть отданную противнику территорию. В период с 25 по 26 марта нам пришлось применить другие тактические методы. С этого момента дивизии американской бронетехники стали использовать прорыв для быстрого продвижения вперед. В результате с каждым днем пехотные дивизии американцев все больше отставали и им становилось все труднее взаимодействовать с танками.