Игорь Минутко - Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха

(Эйхсманс Ф.И., латышский стрелок. Родился в 1895 году в селе Вец Юдук Гельфингенского уезда Курляндской губернии в семье зажиточного хуторянина, получил среднее образование, уже в советское время закончил Политшколу второй степени, член Коммунистической партии с 1918 года, тогда же начал работать в органах ВЧК-ОГПУ. Арестован 22 июля 1937 года. Расстрелян 3 сентября 1938 года).

В четвертом отделении по штату в первые месяцы числилось восемь человек, и занимались они «взломом» иностранных и антисоветских шифров и кодов и дешифровкой документов. Со временем этому отделению было поручено создание технических приспособлений — локаторов, пеленгов, усовершенствованных и передвижных станций, отслеживавших передающие источники. Для их изготовления был создан небольшой заводик в Мертвом переулке…35 Руководителем четвертого отделения был Александр Григорьевич Гусев, тоже одновременно выполнявший обязанности заместителя начальника спецотдела. Судьба его неизвестна.

Пятое отделение — перехват шифровок иностранных государств; радиоконтроль и выявление нелегальных и шпионских радиоустановок; подготовка радиоразведчиков.

Шестое отделение — изготовление конспиративных (то есть фальшивых) документов.

Седьмое отделение — химические исследования документов и веществ, разработка рецептов; экспертиза почерков, фотографирование документов.

Специфика работы учреждения коренным образом отличалась от всего, чем напрямую занимались «органы», и требовала привлечения в аппарат людей, обладающих уникальными способностями. Это прежде всего относилось к криптографам, чье ремесло — разгадывание шифров и ребусов.

Подбор специфических кадров — вот постоянная забота Глеба Ивановича Бокия и в самом начале работы спецотдела, и во все последующие годы, потому что учреждение постоянно и неуклонно расширялось.

Как, например, он подбирал криптографов, работников основной профессии в отделе? Ведь способности людей, работающих в этой специфической области, должны быть уникальными, если хотите, от Бога, главное тут — интуиция, чутье, которые трудно объяснить материалистическими критериями. Самые экзотические персоны появлялись сначала в кабинете Глеба Ивановича, а потом и на «производстве», если, конечно, он обнаруживал в этих людях те качества, что были необходимы для криптографии. То это была, пожилая дама весьма экстравагантного вида, в шляпе с вуалью и с китайским веером в руке, манерно говорившая с французским прононсом: «Используйте меня! Используйте меня!», имея в виду ее действительно уникальные способности разгадывать шифры «этих зазнавшихся буржуа». То корпел над составлением советских ребусов представительный старик в старомодном двубортном пиджаке, бывший сотрудник царской охранки и статский советник, который еще в Петербурге, сидя на Шпалерной, расшифровывал тайную переписку Ленина. То нервно ходил по длинному коридору, на всех налетая и не замечая этого, высокий худой мужчина неопределенного возраста с безумными и вдохновенными глазами, что-то шептал неразборчиво и быстро, останавливался, размахивая руками, поднимал голову к потолку, замирал и вдруг, щелкнув пальцами: «Эврика!» — мчался в комнату, где у него был свой стол для работы. «Гений! — говорил о нем Бокий. — В уме умножает пятизначные цифры за несколько секунд, за такой же срок извлекает корни любой степени из любого числа». Его цифровые шифры в соединении с латинским алфавитом были просты для тех, кому он давал от них ключ, и совершенно недосягаемы для вражеских дешифровшиков, суперпрофессионалов своего дела.

Пожалуй, к разряду гениев, открытых начальником спецотдела, следует отнести руководителя некоего тайного подразделения, выполнявшего особые задания Глеба Ивановича. В него входили ученые самых разных специальностей, их работа считалась абсолютно секретной; этого человека звали Евгением Евгеньевичем Гоппиусом-, он был заведующим лабораторией специального отдела и одновременно — хотя больше формально — возглавлял седьмое отделение и числился заместителем Бокия по научной работе.

(Гоппиус Е. Е. родился в 1897 году в Москве. Русский. Детство, юность и первые годы взрослой жизни прошли в Арзамасе, у родителей матери. Окончил реальное училище. С 1915 года участвовал в революционных кружках. Член партии большевиков с 1917 года. С 1918 — секретарь Арзамасского уездного исполкома. Затем работал в Самаре и в Нижнем Новгороде. Последняя гражданская должность — руководитель нижегородского губернского политпросвета. С 1921 года в органах ВЧК-ОГПУ. Заочно окончил Первый МГУ, получил диплом химика. Арестован 4 июня 1937 года. Расстрелян 30 декабря 1937 года.)

Вот одно уникальное изобретение Евгения Евгеньевича на поприще криптографии. В то время самым трудным в шифровальном деле было быстрое уничтожение книг с шифрами в случае, если возникала экстремальная ситуация. Шифровальные книги представляли собой толстые фолианты в свинцовых переплетах. Представьте ситуацию: за дверью комнаты, где работают криптографы, враг, еще минута — и дверь выломана. Как ликвидировать без следа толстенные книги в сотни страниц? Гоппиус изобрел специальную бумагу: стоило только к книге, к первой ее странице поднести горящую папиросу, и шифровальный справочник в несколько секунд превращался в горку пепла.

Итак, лаборатория Евгения Евгеньевича Гоппиуса была самым элитным подразделением из всех отечественных спецслужб того времени — здесь концентрировался высший интеллект страны. Круг изучавшихся проблем был чрезвычайно широк: от изобретений всевозможных устроиств, связанных с радиошпионажем, до исследования солнечной активности, земного магнетизма, телепатии и проведения различных экспедиций; изучалось все, что имело Хотя бы оттенок таинственности, — от оккультных наук до НЛО и «снежного человека».

Уже в первые месяцы в спецотделе работало больше ста сотрудников. В середине тридцатых годов их было уже несколько сотен. Личный состав учреждения Бокия проходил по гласному и негласному спискам. Работники, непосредственно не связанные с криптографической работой — секретари, курьеры, машинистки, — представляли собой гласный состав. Криптографы и переводчики, для которых были установлены должности «эксперт» и «переводчик», относились к негласному штату.

С первых дней работы спецотдела в этом штате значился Борис Петрович Брембек.

Поздно вечером в один из последних дней декабря двадцать четвертого года в дверь квартиры профессора Барченко (работая в Институте мозга, он получил это звание) деликатно позвонили — электрический звонок к этому времени был отремонтирован.