Михаил Лилье - Дневник осады Порт-Артура

«За несколько дней до начала войны я разговорился случайно с приказчиком одного из японских магазинов Артура. Японец на мой вопрос, как он думает, что мы будем делать в случае объявления войны, хихикая, ответил: „Начнете одних генералов заменять другими“. Тогда я на эти слова как-то не обратил особенного внимания, а теперь с каждым днем приходится на деле убеждаться, что японец был совершенно прав. До сих пор мы только и делаем, что меняем генералов».

Лилье рассказывает о гибели в течение каких-то минут на глазах всей эскадры и крепости броненосца «Петропавловск» с адмиралом Макаровым, его штабом, художником Верещагиным и до 650 человек команды. Спаслись только Великий князь Кирилл Владимирович, 6 офицеров и около 30 матросов. Обладавший редким хладнокровием подполковник Сергей Рашевский успел среди всеобщей паники сделать с Золотой горы, где в этот момент находился, четыре фотоснимка этой катастрофы.

Нельзя без душевной боли читать строки о защите 11 ротами 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка и еще тремя приданными ему ротами Цзиньчжоусской позиции, которую атаковали три японские дивизии при поддержке флота.

«К вечеру 5-й полк, голодный, уупомленный целым днем боя, не получая никакой поддержки и помощи, начал постепенно отступать. Таким образом, прекрасно укрепленная Цзиньчжоусская позиция, поглотившая такую массу труда, энергии и средств, была взята штурмом в течение одного дня. Укрепление ее потребовало в свое время трех с половиной месяцев усиленной работы. Эта потеря была тем более тяжела, что сами японцы, как я слыхал, уверяли впоследствии, будто бы к концу боя у них уже не хватало снарядов, и, продержись мы до вечера, они не могли бы продолжать штурм, и позиция осталась бы за нами. Если бы генерал Фок в решительную минуту прислал подкрепление, то Цзиньчжоусская позиция, этот: „ключ“ к Артуру, осталась бы в наших руках, а тогда сильно изменился бы весь ход дальнейших событий и в Порт-Артуре, и в северной армии. Японцы тогда не могли бы занять порт Дальний, который представлял собой такую чудную для них базу».

Лилье-очевидец рассказывает подробности жизни осажденной крепости, говорит о настроении и быте ее жителей и защитников, о подвозе продовольствия и баснословных ценах на него, об обстрелах и штыковых атаках японцев, о больных и раненых, о непонятном бездействии флота, который нередко ограничивался ролью пассивного зрителя, не решаясь выйти из гавани, чтобы поддержать сухопутные войска.

«На душе была тоска и вместе с тем тупое озлобление на петербургских карьеристов, на корейских лесопромышленников, на всех тех, которым так сладко жилось вдали от этих мест, где из-за них теперь лилась ручьями народная русская кровь».

Очень важным дополнением дневника Лилье являются приводимые им приказы по войскам Квантунского укрепленного района. Эти документы сами по себе тоже красноречиво иллюстрируют порт-артурскую трагедию.

Запись от 14 декабря:

«Сегодня японцы усиленно обстреливают курганскую батарею. Ночью, обходя позицию, я зашел в 5-й форт. Этот форт представляет из себя груду камня, так как война застала его почти в самом начале постройки. Я зашел в блиндаж: все помещение оказалось битком набито исключительно молодыми офицерами. Условия, в которых приходилось жить и работать этим достойным защитникам форта, были самые тяжелые. И офицеры, и нижние чины терпели сильный недостаток решительно во всем, начиная с пищи и кончая одеждой. На батарее Лит. Д куда я тоже заглянул, оставалось около 60 снарядов на все 6 орудий».

И тут Лилье приводит текст приказа генерал-адъютанта Стесселя по войскам от того же 14 декабря:

«Вновь прошу наших священников объезжать и обходить полковые участки обороны, дабы дать возможность нашим геройским защитникам помолиться на Святом Кресте и, приложившись к Нему, получить благословение и услышать слова духовного отца».

22 декабря 1904 года капитан Лилье получил приказ о назначении в комиссию по сдаче Тигрового полуострова японцам.

«Мне было как-то особенно горько и обидно, что именно мне приходится сдавать японцам то, над чем я проработал почти семь лет моей жизни в Артуре».

Затем был французский пароход «Австралия», который доставил возвращавшихся в Россию портартурцев в Шанхай, а оттуда — путь на Родину.

Виталий Ковалинский , историк

26 января, вечером, я сидел у себя дома, в Порт-Артуре, за чайным столом с двумя своими приятелями, коммерсантами из города Дальнего.

Мы разговаривали о натянутых политических отношениях с Японией, которые, по нашему общему мнению, должны были в близком будущем неминуемо привести к войне; но никто из нас не предполагал, что она может начаться ранее конца февраля.

В окна смотрела темная, безлунная ночь; в крепости царила ничем не нарушаемая тишина...

Вдруг, около полуночи, мы услыхали выстрелы с эскадры, которая незадолго до этого вышла из гавани на наружный рейд, но стояла далеко не в боевом порядке.

Выстрелы с эскадры меня удивили; желая узнать, в чем дело, я кинулся к окну и увидел, что эскадра освещает море прожекторами. Вспомнив, что на этих днях на эскадре должны производиться маневры — отражение атаки миноносцев, — мы приняли эту стрельбу за артиллерийское учение и, успокоившись, продолжали прерванный разговор.

Стрельба начала понемногу стихать. Однако не прошло и 20 минут, как она вновь разгорелась еще с большей силой и приняла уже совсем иной характер: это была нервная, беспорядочная и ускоренная пальба.

Нас охватило сильное волнение. Мы все выбежали на крыльцо. Было холодно.

Раскаты выстрелов орудий большого калибра перемешивались с беспорядочной стрельбой мелкой скорострельной артиллерии.

Лучи прожекторов эскадры бороздили море по всем направлениям. Приморские батареи, однако, были погружены в молчание. Только на Золотой горе видны были двигавшиеся огоньки. Около 2 часов ночи канонада прекратилась и все стихло.

Страшно утомленный в этот день, я собрался было уже лечь спать, как вдруг в 3 часа ночи меня потребовал к себе на квартиру мой начальник. Я сразу понял, что случилось какое-то несчастье, и спешно отправился на зов. Мое предчувствие меня не обмануло: генерал сообщил нам — мне и моим товарищам по службе, — что японцы внезапно атаковали 4 миноносцами нашу, совершенно неготовую к бою, эскадру и подорвали броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич» и крейсер «Паллада».