Петр Брайко - Партизанский комиссар

- В городах, возле которых мне довелось проходить, то есть в Нежине, Ичне, Бахмаче, Конотопе, Ворожбе, Белополье, Ульяновке и Путивле, войск мало. По данным населения, имеются только фельдкомендатуры и жандармерия, по два-три десятка человек, да местная полиция. В Путивле полиции около двухсот человек...

Естественно, я старался рассказать обо всем этом как можно подробней. И только когда я выложил все, что знал, и остановился, припоминая, не забыл ли я что-нибудь важное, он спросил:

- Все?

- Так точно! - ответил я, ожидая похвалы.

Но вместо этого услышал за спиной:

- Пусть его отведут обратно в караульное помещение.

"Ну почему?! - чуть не крикнул я от обиды. - Я же пришел к вам, чтобы вместе бороться!.." Но приученный в армии подчиняться старшим, молча поднялся с места и направился к выходу. Однако на душе скребли кошки: "А что, если я ошибся? Что, если это - не партизаны? - терзался я, опять шагая под дулом карабина. - Тогда мое дело - дрянь!.. А как же орден Красной Звезды у того черноусого на гимнастерке? И его лицо - такое обаятельное, такое честное и смелое? Нет, такой человек не способен обмануть, предать!.. Тогда в чем же дело? Чего они от меня хотят?"

А пока я ломал голову над всеми этими мучительными вопросами, в штабе тоже ломали головы над тем, как поступить со мной.

- Ну, что вы скажете теперь, товарищи психологи? - спросил Руднев торжествующе, как только я вышел из помещения штаба. Комиссар чувствовал, что его эксперимент удался.

- Отвечает-то он уверенно... - начал Базыма, снимая очки.

- Согласен. А ты уверен, шо вин отвечае правильно? - спросил Ковпак. - А може, вин знае, шо мы все равно не сможем його провирыть и уверенно брэше?.. Нет ли у нас кого из Москвы?

- По-моему, нет, - отозвался Руднев. - Я уже об этом думал. Но зато у нас в соединении есть Конотопский отряд, а комиссар этого отряда - сам председатель конотопского райисполкома Федор Канавец! Надо его вызвать сюда.

Через полчаса Канавец был в штабе.

- Требуется твоя помощь, товарищ Канавец, - не дав тому даже доложить о своем прибытии, с ходу обратился к нему Руднев. - Тут к нам пришел один лейтенант. Говорит - родом он из Митченок Батуринского района.

- Ну, знаю, - оживился сразу Федор Ермолаевич. - Цэ по Батуринскому шляху, за Красным...

- Этот лейтенант-пограничник, - продолжал комиссар, - утверждает, что он с тридцать четвертого по тридцать седьмой год учился в Конотопе, в педтехникуме... А ты же в то время уже был председателем райисполкома. Вот мы и решили проверить его с твоей помощью...

- Хорошо, побачим, шо воно там за птыця, - согласился сразу Канавец.

Спустя полчаса вызвали в штаб и меня. В кухне в этот раз не было ни хозяйки, ни тех вооруженных ребят, что дежурили здесь прежде. Сейчас возле кухонного стола, на котором лежал только что осмаленный кабанчик стоял румяный и белобородый, словно Дед Мороз, моложавый старик с большим ножом в руке. Это и был партизанский Дед Мороз - Алексей Ильич Коренев, многоопытный разведчик. Вытирая нож краем своего белого фартука, старик измерил меня оценивающим взглядом.

В горнице меня ждали те же люди, на тех же местах. Эта повторяемость была похожа на какой-то навязчивый сон.

- Садитесь, - прежде чем я успел раскрыть рот, чтобы доложить о себе, сказал все тот же черноусый и белозубый военный.

Я сел, как и прежде, лицом к четверке.

- Мы пригласили вас, товарищ лейтенант, - сказал он торопливо, чтобы уточнить еще несколько вопросов. Скажите, пожалуйста, деревня, в которой вы жили, далеко от Конотопа?

- Нет, всего километров около двадцати по Батуринскому шляху... Поповка, Красное, потом наши Митченки. Я почти каждую субботу, когда учился в техникуме, ходил домой навещать свою мать.

- Да, кстати, раз уж вы заговорили о техникуме, скажите, кого из своих преподавателей вы помните?

- Да всех помню! Таких замечательных людей, как наш директор Стрельцов, не забуду никогда. Мы все его любили... - Я так обрадовался этим близким сердцу воспоминаниям, будто встретился со своими однокашниками. - Или, скажем, преподаватель математики - добрейший чудак с усами Тараса Бульбы - Петр Федорович Кривуша... Но лично я больше всех любил военрука, капитана Процеко. Он был для меня, как родной отец...

- А что вам больше всего нравилось в техникуме? - спросил черноусый.

- Сама жизнь... Хоть жили ми, студенты, и голодновато, но какая у нас была дружба! Как было весело! Одним словом - красиво жили!.. А главное техникум был для меня как бы ступенькой, чтобы поступить в военное училище. Мне больше всего нравилось заниматься военным делом, стрелковой подготовкой. Военрук очень доверял мне. Все свободное от занятий время, и зимой и летом, я готовил Ворошиловских стрелков... Да... Еще мы, все ребята, любили бегать в Дом Советов. Там находились райком партии и райисполком. И у них на первом этаже был буфет. Вот мы и бегали в этот буфет к тете Фене за французскими булочками. Уж очень вкусные были!

- Скажите, а фамилии секретаря райкома или председателя райисполкома вы не запомнили?

- Никак нет! Я и не знал их. Председателя райисполкома видел раза два.

- А если бы сейчас увидели?

- Да хватыть вам хлопця мучить! - раздался за моей спиной незнакомый голос. - Цэ наш чоловик!..

От неожиданности я повернулся назад и увидел вышедшего из-за печки высокого человека, одетого в длинную солдатскую шинель с новым комсоставским ремнем. Его светло-голубые глаза излучали теплоту и доброжелательность.

Черноусый военный шагнул ему навстречу и, протянув обе руки, воскликнул радостно:

- Спасибо вам, товарищ Канавец, за помощь!

- Семен Васильевич, - попросил Канавец, - дайтэ його нам, в Конотопский отряд. У нас совсем нет командиров!.. - И обращаясь уже ко мне, добавил: - Пойдешь к нам?

- Пойду, - ответил я, не задумываясь.

Черноусый улыбнулся и, повернувшись к сидевшему отдельно, за небольшим столиком, человеку с бородкой клинышком, спросил:

- Как, Сидор Артемович, отдадим?

- Та нэхай бэрэ, - махнул тот рукой.

- Ну, спасибо вам за подкрепление, - поблагодарил их Канавец.

В этот момент в горнице появился тот белобородый, похожий на Деда Мороза, старик, что разделывал в кухне кабанчика, и, подойдя ко мне вплотную, угрожающе крикнул:

- Ну, лейтенант, так твою и разэтак! Смотри! - Он поднял свой большой нож и, с озорством в глазах, направил острие прямо к моему горлу. - Если ты хоть на один грамм сбрехал, я этим самым ножом распорю тебя от бороды до пупа!..

Все засмеялись. А Дед Мороз, надвигаясь на меня, крикнул еще громче:

- Понял?

- Понял, - ответил я спокойно. - Вам не придется этого делать. Постараюсь оправдать доверие!

- То-то же! - И в прищуренных глазах его мелькнула усмешка.

- Да хватыть вам хлопця пугать! - снова заступился за меня добродушный Канавец. - Разрешите нам идти?