Берт Шугар - 100 великих спортсменов

Роднина была самой близкой ученицей Жука. Когда-то она смотрела на мир его глазами. Повзрослев, порой боролась с ним – за него. За лучшее в нем против худшего. Он всегда был с ней откровенен – настолько, насколько вообще мог быть. И вот однажды он ей признался, что с Улановым ли, с Зайцевым ли она как ученица для него – этап пройденный…

Молодой тренер Татьяна Тарасова узнала, что Роднина и Зайцев уходят от Жука – и не к кому-нибудь, а хотят проситься к ней, – неожиданно. Ей позвонил отец, знаменитый хоккейный стратег, Анатолий Владимирович Тарасов. Он сказал: «Без риска жизни нет, но плохо тебе будет, если осрамишь фамилию».

Спортивная жизнь требовала новых доказательств правоты. И вместе с новым тренером Роднина и Зайцев нашли их, добавляя в новые и новые программы лиризм и тонкость, усложняя их новыми прыжками, новыми красочными деталями. И снова было трудно. И снова были поиски.

«Ира меня, конечно, – вспоминает Зайцев, – настраивала на олимпийский лад. Она об Олимпиаде в Саппоро могла рассказывать часами. И все приговаривала: "Олимпиада – это тебе не первенство мира или Европы. Сам поймешь, когда в Инсбрук приедешь…" Опыт в Саппоро Ира приобретала нелегко. Совсем чистого катания там не было. И не случайно. Она потом, как бы это поточнее сказать, по полочкам все раскладывала. Что делала, что говорила, о чем думала? Где силы напрасно уходили, где теряла на том, что отвлекалась, расстраивалась понапрасну? Конечно, чужой опыт – это хорошо, но свой во сто крат нужнее. Я это сейчас с полной ответственностью говорю, после всех главных для нас олимпийских событий…

Когда мы прошли экватор нашей программы, то вдруг почувствовали, что дыхания не хватает. Инсбрук вообще поселок не высокогорный. Полкилометра над уровнем моря – потолок в обычных условиях совершенно незаметный. Но к этим пяти сотням метров над уровнем моря здесь надо добавить еще и олимпийский накал соревнований, который забирает так много кислорода. "Еще немножко, еще чуть-чуть". Слов нам не надо было. Достаточно взгляда. Я видел, что жене трудно. Наверное, и она замечала на моем лице усталость. Но мы верили друг в друга и знали, что каждый будет бороться до конца. Когда остановились, когда умолкла музыка, мы уже знали, что победили, но еще несколько секунд оставались на льду… Потом мы не смотрели, как выступали другие. Лишь отдаленный грохот зала время от времени доносился в закулисные лабиринты Дворца. И это был аккомпанемент к тем немногим словам, которые мы сказали друг другу, став олимпийскими чемпионами…»

Через два года они стали мужем и женой. В честь молодоженов оркестр на свадьбе играл «Калинку». Расшифровывать смысл этого символического подарка никому не требовалось. А вскоре Ирина родила сына.

После рождения Саши Ирине пришлось в третий раз все начинать заново, восстанавливать спортивную форму, синхронность движений, высокий темп и уникальный стиль. Последнее выступление Родниной состоялось в 1980 году, тогда она стала десятикратной чемпионкой мира и трехкратной олимпийской чемпионкой, установив своеобразный рекорд.

Репортеры беспощадно тиражировали и улыбку Родниной, ее лучистые глаза и слезы радости. Она всегда была внешне открытой, не могла и не хотела скрывать своих чувств; если что-то решала, то всегда шла до конца.

Оставив большой спорт, Роднина долго не могла найти себя. Она пробовала работать тренером, подтверждая свой диплом о высшем образовании, потом старшим преподавателем Института физкультуры. Но все эти годы у нее так и не возникло ощущения стабильности, все время чего-то не хватало.

Их сын не стал повторять путь своих родителей, Александр Зайцев-младший выбрал другую карьеру, стал заниматься хоккеем. Не очень удачно сложилась в дальнейшем и семейная жизнь Родниной. Она рассталась с мужем. Он уехал работать в Турцию.

В тридцать пять лет она влюбляется и решает создать новую семью. Как вспоминает сама Ирина, это был удивительно красивый и короткий период в ее жизни. Ей многое пришлось тогда изменять: и работу, и страну, и даже саму себя. Именно муж предложил Родниной попробовать поработать в другой стране, и она легко поддалась уговорам, потому что в глубине души всегда ощущала себя азартным человеком.

Роднина уехала в США и стала работать тренером. Конечно, пришлось нелегко: нужно было привыкать к новому укладу, налаживать связи, учить язык. Вскоре она снова осталась одна с двумя детьми, и ей довелось испытать судьбу матери-одиночки.

Основным местом работы Родниной стал Международный центр фигурного катания в Лейк-Эрроу, близ Лос-Анджелеса (США), куда приезжали дети со всего мира. Знаменитая спортсменка сумела выстоять, стала даже владелицей небольшого катка. Но тоска по родине не проходила.

Роднина не раз приезжала в Москву, но потом возвращалась обратно в США. Но в последние годы она все чаще задумывалась о том, чтобы вернуться на родину навсегда. Она мечтала организовать здесь школу Родниной. Поддержку известной спортсменке оказал мэр Москвы Ю. Лужков. По его инициативе на Дербеневской набережной Москвы начали строить спортивный центр Ирины Родниной.

Родина для прославленной фигуристки оказалась не простым звуком. Будем надеяться, что и в роли тренера-организатора Роднина добьется таких же успехов, каких достигла, будучи фигуристкой.

Прошло шесть лет после того, как Третьяк покинул ледовую площадку, и вот…

«В 1990-м мне позвонил знаменитый тренер Майк Кинэн: "Слава, у нас в „Чикаго“ 7 приличных вратарей, и мы никак не выберем, кого из них „натаскивать“ на основного. Прилетай, проконсультируй, помоги". С английским у меня тогда совсем плохо было, и я решил, что лучше не рассказывать, а просто показать ребятам из "Блэкхоукс", как надо стоять в воротах. Провел одно занятие, другое, и вдруг меня приглашает Кинэн: "Владислав, скажи, сколько тебе надо заплатить, чтобы ты сыграл за „Чикаго“"? В первый момент я даже растерялся: "Майк, это шутка? Ведь я уже 6 лет как не играю". А он в ответ: "Ну и что? Я вижу, чувствую – ты выиграешь нам Кубок Стэнли! Короче, сколько?"

Потом, в Москве, ребята говорили. "Владик, нужно было соглашаться. Взял бы у него миллион, сезон отстоял бы – и отдыхай всю оставшуюся жизнь". Но я так не мог. В НХЛ каждый молодой мечтал бы забить легендарному Третьяку. Хотя бы разочек, но забить. Я был бы для них – что красная тряпка для быка. И рано или поздно не выдержал бы такого напряжения, напропускал бы, имя потерял. А для меня имя потерять… Я столько лет его зарабатывал!»

В 2000 году Международная федерация хоккея и Федерация хоккея России официально провозгласили Третьяка лучшим игроком XX века.