Омар Брэдли - Записки солдата

Позднее некоторые офицеры заявляли, что Айк проявил излишнюю суровость, однако я не разделял их точки зрения. Если бы я был на месте Эйзенхауэра, то поступил бы точно так же. Хотя случившееся не имело никаких последствий, наказание показало, что никто не может пользоваться привилегиями, когда речь идет о жизни людей. В то же время оно убедило англичан, что мы не допустим никакой болтовни.

Из всех планов вторжения каждый штаб разрабатывал свои планы. Самыми сложными, самыми детальными и тщательно разработанными были планы для армии первого эшелона. Когда 25 февраля 1944 г. мы закончили составление плана вторжения через Ла-Манш для 1-й армии и сброшюровали его вместе с планами корпусов, у нас получился огромный том, отпечатанный на ротаторе, в котором было больше слов, чем в романе Маргариты Митчелл "Унесенные ветром". Всего 1-я армия отпечатала 324 экземпляра этого секретного документа.

Только в первый день вторжения 1-я армия высаживала на вражеском побережье войска, для которых потребовалось бы более 200 воинских эшелонов. Через две недели после начала вторжения американцы сосредоточивали во Франции армию, численность которой в два раза превышала численность американской армии в начале второй мировой войны, то есть в 1939 г. В течение двух недель после прорыва обороны немцев мы сосредоточили в Нормандии такое количество транспортных средств, что если их выстроить в две колонны, то они растянулись бы от Питтбурга до Чикаго.

На американском участке плацдарма высаживалось более 55 тыс. человек. В состав десанта входило 200 различных отдельных соединений, частей и подразделений от дивизии численностью в 14 тыс. человек до фотографической команды из двух человек. Каждый человек, каждая машина становились частью гигантского механизма, который надо было разобрать перед переброской через Ла-Манш и снова собрать на противоположном берегу.

Мы перевозили с собой имущество и материалы от стальных ферм мостов длиной 36 метров до таблеток сульфидина. Мы даже брали с собой питьевую воду - более 1200 тыс. литров на первые три дня после высадки.

На начальника оперативного отдела Торсона и начальника отдела тыла Вильсона выпала тяжелая задача по определению очередности погрузки грузов на суда. Торсон отвечал за погрузку боевых машин и личного состава, а Вильсон за погрузку предметов снабжения и подразделений обслуживания. Через месяц оба были утомлены до крайности, так как почти нельзя было найти человека, который не был бы убежден, что если его не высадят на побережье в день вторжения, то вся операция "Оверлорд" будет сорвана.

Чтобы обеспечить места для войск, служб и средств усиления, требовалось сократить перевозимый транспорт во всех частях и соединениях первого эшелона до абсолютно необходимого минимума. В результате даже 1-я дивизия была вынуждена оставить в тылу больше половины положенного ей по штату транспорта. Когда же один из офицеров дивизии пожаловался на это, Табби огрызнулся:

- Послушайте, друг, вы все равно далеко не продвинетесь в первый день вторжения. Если же вы застрянете из-за недостатка транспорта, тогда сообщите мне и я донесу вас до Парижа на своей спине.

Даже мягкого и безобидного Вильсона довели до того, что он стал грубить. Когда офицер по работе с гражданским населением потребовал места на судах для перевозки в первый же день вторжения продовольствия для французов, Вильсон в изумлении посмотрел на него через стол, заваленный срочными требованиями на боеприпасы, горючее и мостовое оборудование.

- Доставка этого продовольствия так важна? - спросил он.

- Безусловно, сэр, - ответил офицер.

- Прекрасно, - сказал Вильсон, - теперь слушайте внимательно. Вы получите необходимый тоннаж, но высадитесь за день до вторжения. Ни одна душа не помешает вам на побережье. Там вы сможете накормить всех французов, которых разыщете. А на следующее утро вы можете помахать нам флагом, когда мы начнем высадку.

Этот трюк - предложение высадиться за день до вторжения - был всегда наготове у Вильсона. Он считал его самым убедительным аргументом, который когда-либо имел в своем распоряжении.

* * *

Когда Эйзенхауэр предложил генералу Маршаллу, чтобы я командовал 1-й американской группой армий во Франции, он предвидел, что кто-то должен заменить меня на посту командующего 1-й армией. "Командующим одной из его армий, - писал Эйзенхауэр, имея в виду момент, когда я стану командующим группой армий во Франции, - будет, возможно, Паттон. Другой армией будет командовать генерал, отличившийся в ходе вторжения во Францию, и в крайнем случае Ходжес или Симпсон, при условии, конечно, что намеченный кандидат сможет своевременно прибыть в Англию и вместе с Брэдли примет участие во вторжении с самого начала". Когда Эйзенхауэр сказал мне о его выборе, я был доволен обеими кандидатурами. Любой из них был достойным кандидатом. Тогда я еще не знал, что получу их обоих.

Неудачливый однокурсник Паттона в Вест-Пойнте в 1904 г., Ходжес провалился на втором году обучения по математике. Ему заявили, что он неспособен к военной службе. Однако спокойный выходец из штата Джорджия знал себя лучше. В 1906 г. он поступил в армию солдатом и через три года был произведен в офицеры.

В феврале 1943 г., когда генерал-лейтенант Вальтер Крюгер был отозван из 3-й армии и направлен в распоряжение Макартура на Тихий океан, Ходжеса с поста командующего 10-м корпусом перевели в Сан-Антонио, где он получил свою третью звезду. За месяц до отправки 3-й армии в Англию Ходжес выехал туда в распоряжение 1-й армии. В качестве заместителя командующего 1-й армией Ходжес наблюдал за подготовкой армии к вторжению и замещал меня во время высадки. Он принял командование армией в тот день, когда я стал командующим группой армий, то есть 1 августа 1944 г., и провел свою армию от Авранша до Эльбы. Он по-прежнему носил опознавательные знаки этой армии четыре года спустя, когда ушел в отставку и поселился в Техасе.

Худощавый, спокойный уроженец штата Джорджия, Ходжес был уравновешенным, не бросающимся в глаза и выдержанным человеком. Поэтому он и не выдвинулся на первый план во время войны в Европе. Ходжес был прежде всего военным человеком, безупречно знавшим свое дело, специалистом в области тактики, что выдвинуло его в ряды наиболее талантливых генералов, находившихся под моим командованием. Возможно, он знал о тактике пехоты и боевой подготовке не меньше, чем другие офицеры. Однако, поскольку Ходжес не был претенциозен и держался в тени, его роль в войне была почти незаметна. Тем не менее с Ходжесом мог соперничать среди наших американских командиров один только Симпсон. В Ходжесе удачно сочетались гибкость ума и здравый смысл, в результате чего из него получился великолепный и уравновешенный командир. Я, безусловно, доверял его суждениям, искусству и сдержанности. Из всех моих командующих армиями он меньше всех нуждался в моем контроле.