Александр Бучин - 170000 километров с Г К Жуковым

Перед нами, разделявшими "виллис" с ним, помолодевший маршал, пожалуй, даже хвастался, а иногда озорничал. Он прослужил в этих местах многие годы до войны, как выразился, "исходил все вдоль и поперек", лесистые, болотистые места. Страстный охотник, Г. К. Жуков во время этих разъездов коротко объяснял - здесь он бил уток, а здесь кишит боровая дичь. Хотя я точно не помню охотничьих рассказов порой благодушного маршала, думаю, что он не был серьезен, а на несколько минут отвлекался от дум о войне. Постепенно маршрут поездок Жукова сузился, он оставил 2-й Белорусский генерала Г. Ф. Захарова на попечение С. М. Штеменко и сосредоточил свое внимание на 1-м Белорусском фронте К. К. Рокоссовского, а внутри его - на полосе 3-й армии генерала А. В. Горбатова.

Мне кажется, что Жуков симпатизировал Горбатову, по тем временам пожилому (50 с небольшим лет) генералу. Горбатов, старый сослуживец Жукова, был обаятельным человеком. Солдаты отзывались о нем с восторгом, а с нами при встречах он был неизменно приветлив и даже по-старомодному обходителен. К тому же Горбатов был человеком-легендой. Как и Рокоссовский, генерал настрадался в тюрьмах НКГБ и лагерях и вышел на свободу незадолго до начала войны.

Георгий Константинович избрал местом своего пребывания в начале наступления командный пункт именно 3-й армии. Он был оборудован с большим умением, в густом лесу. С хорошо замаскированных в высоких соснах вышек прекрасно просматривался участок вражеской обороны, где наносился главный удар. У Горбатова все было продумано, вплоть до обращения к войскам армии словами, созвучными чувствам всех: "Настал и наш час громить фашистское зверье... Добьем раненого зверя в его берлоге". После того, что натворили немецкие убийцы на нашей земле, они иного названия не заслуживали - звери. Гнусное, хищное, алчное зверье.

Когда еще затемно 24 июня наша авиация обрушилась на вражеские позиции, верующий счел бы, что нацистов постигло небесное возмездие. Такой страшной, массированной бомбардировки мне еще не приходилось переживать. С востока послышался нарастающий тяжелый гул - шли дивизии авиации дальнего действия. Когда полетели бомбы -передний край немцев получил полутонные "подарки", казалось, что небо рухнуло на землю. Мы, находившиеся в капонирах с машинами, наверное, в километре от обрабатываемой первой линии траншей, почти не слышали друг друга. Приходилось кричать. Наступила очередь артиллерии. Над головой проносились десятки тысяч снарядов. Рассвело. И снова удары авиации - теперь штурмовиков. Оглушительный визг "катюш", и короткое затишье. Пошла пехота с танками.

К сожалению, в полосе 3-й армии ушло около двух суток на прорыв сильнейших позиций немцев. У них было время укрепиться. Надежные и отважные войска пробивались под убийственным огнем. Да, зло победить нелегко... Я издалека наблюдал за Жуковым. Видимо, маршал надеялся на быстрый прорыв и распорядился держать свой "виллис" под рукой, ехать вперед буквально в боевых порядках пехоты. Не получилось. Георгий Константинович первый и часть второго дня провел в лесочке у командного пункта армии. Набычившись, неторопливо прогуливался, изредка подзывая генералов и офицеров, которые ему что-то докладывали. Громадный контраст с его поведением на других фронтах, когда он непосредственно вмешивался в руководство операциями. Он полностью доверял Горбатову и Рокоссовскому и не хотел мешать им. Ненужные споры были бы неизбежны. Тот и другой генералы говорили с Жуковым на равных, не заискивали и не смущались, что случалось не очень часто. Авторитет Жукова и уже один его вид подавлял во фронтовой обстановке очень и очень многих высоких начальников. Хорошо это или плохо, не берусь судить.

Масштабы избиения немцев - методического, спокойного, я бы сказал, научного - далеко оставили позади только что виденное на 1-м Украинском фронте. Первый успех обозначился в полосе 65-й армии Батова, что дралась левее 3-й. Жуков немедленно снялся с места - и на ее командный пункт. С нами в своих машинах поехали комфронта Рокоссовский, представители Ставки маршалы Яковлев и Новиков. По пути попали под артобстрел, проскочили. Маршалы и генералы во главе с Жуковым побывали чуть ли не на переднем крае. Приняли нужные решения, и дело сдвинулось.

Вслед за 65-й пришли отрадные вести из других армий, оборона врага рухнула, в прорывы ушли танковые армии и корпуса. За ними и с ними Жуков. Ехали по дымящейся, не остывшей от боя земле. С громадным облегчением отметили - относительно немного подбитых наших танков. Красная Армия переиграла вермахт - путь крупным танковым соединениям открыла беззаветная и безотказная пехота. В отличие от прежних наших наступлений пехота повела за собой танки, а не наоборот. Жуков одобрительно отозвался о командующих, наладивших взаимодействие различных родов войск.

Уроки Белоруссии летом 1944 года: Красная Армия научилась и привыкла побеждать. Кладбища немецкой военной техники там, где прошли наши войска, давно не удивляли. Этого зверья - танков "тигр", "пантера" - набивали предостаточно и на других участках фронта, недаром новую пушку - "сотку" Грабина - солдаты окрестили "зверобоем". Радовало глаз другое - бесконечные колонны пленных. Со времен Сталинграда не видывали колонн такой длины и густоты. Но там немцам деваться было некуда - кольцо, а в Белоруссии они, правда не всегда, но все же могли ускользнуть. Не успели. Это несказанно радовало, мы превзошли врага в воинском мастерстве. На дорогах Белоруссии у меня зародилась мысль - почему какому-нибудь из наших художников не вдохновиться и не сотворить полотно: Жуков триумфатором едет с войсками в то историческое лето. "Виллис", конечно, не колесница героя, но впечатление все равно будет громадным. Это так, шутка, а может быть, всерьез.

Немцы, бросавшие оружие и поднимавшие руки в "котлах" - больших и маленьких, - выглядели жалко и гнусно, начиная с взятых в плен в первые дни наступления у Бобруйска. Часть из них - обезумевшие, потерявшие человеческий облик - были из группировки, пытавшейся прорваться по дамбе к Березине. По приказу Жукова в безоблачный вечер на нее разгрузились наши бомбардировщики, штурмовики подбавили огня. Многие сотни самолетов. Георгий Константинович решил осмотреть результаты их работы.

Мы подъехали к дамбе. По ней не только проехать, пройти невозможно - все забито трупами и разбитой техникой. Жукову пришлось отказаться от своего намерения. Впрочем, картина была ясна. При мне маршал сердечно поздравил с успехом командующего воздушной армией, молодого генерала С. И. Руденко. Остроумный, удивительно интеллигентный и мягкий, Сергей Игнатьевич всем нравился. Он был заметной фигурой в плеяде соратников Жукова. Полной противоположностью был главком ВВС А. А. Новиков. Георгий Константинович раскопал эту буку на Ленинградском фронте и постепенно возвышал. Тот, видимо, рассматривал это как должное. Надувался спесью, нас, грешных, водителей, не замечал. К сожалению, Жуков не видел, что Новиков вел себя очень по-разному с ним и подчиненными. Новиков любил и умел льстить.