Джозеф Инрайт - «Синано» - потопление японского секретного суперавианосца

«Это так похоже на шахматную партию, - подумал он, - и так не похоже на нее. Я - король, способный делать только определенные ходы. Защищен всего-навсего тремя конями, которые тоже ограничены в своих действиях. А против меня шесть, восемь, двенадцать ферзей, которые могут передвигаться по всей шахматной доске… Ну кто когда-нибудь слышал о такой шахматной игре? Она без всяких правил и порядка. Но им не удастся поставить ему мат. Он поведет игру по своим правилам. Конечно, плохо, что перегрелся один из подшипников на машинном валу правого борта и теперь «Синано» вынужден уменьшить свою скорость до 18 узлов. И еще эта перехваченная радиограмма! Сейчас прежде всего разобраться с ней…»

Кэптен Абэ подошел к карте и сказал штурману Накамуре:

- Измените курс, двести семьдесят градусов. - Он ткнул пальцем в карту, отмечая местонахождение «Синано», а затем резко провел линию вправо.

Кэптен Накамура кивнул в знак согласия и отдал команду:

- Рулевой, курс двести семьдесят градусов!

Старший рулевой Дайзо Масада немедленно исполнил приказ. Ловко и изящно он повернул большой штурвал вправо, и «Синано» начал медленно разворачиваться вправо и ложиться на курс, по которому ему идти в пролив Кии. Разворачивая авианосец, Дайзо мечтал о праздничном угощении, которое готовилось сейчас внизу, в столовой. Он надеялся, что его сменят в полночь и он тоже сможет насладиться деликатесами. Так как слухи о содержании меню уже давно разнеслись по всему кораблю, он знал его наизусть.

Энсин Ясуда нанес изменения курса на карту в 23.40 28 ноября 1944 года. Он мгновенно понял причину, но которой кэптен Абэ решил резко изменить курс корабля. Очевидно, он полагал, что таким образом сорвет план вражеской подводной лодки, которая будет ожидать его по курсу 180 градусов к югу.

- Штурман Накамура, - приказал командир, - держитесь этого курса до получения дальнейших указаний. Примите меры к тому, чтобы палубные вахтенные и сигнальщики были особенно внимательны и готовы к появлению подводной лодка противника. Она, возможно, всплывет. Яркий лунный свет поможет увидеть ее нам. Если подлодка преследовала нас с южного направления, а это вполне возможно, и если они хотели держать нас в поле зрения, то она осталась далеко за кормой. Если же, напротив, она все это время продолжала идти прежним, юго-западным, курсом, которым шла до той минуты, как мы потеряли ее из виду, то она может быть впереди нас.

- Понял, сэр, - ответил старший штурман.

Когда кэптен Абэ возвратился на свой уединенный пост в центре мостика, энсин Ясуда стал внимательно изучать карту. Его глаза скользили по ней: он мысленно восстанавливал изменения прежнего курса корабля с момента выхода его из Токийского залива и прокладывал новый курс на запад. Энсин сознавал необходимость повернуть на запад, чтобы достичь Внутреннего моря. Он также понимал, что при этом повороте учитывалось и то, что американская подводная лодка, которую они недавно видели, шла в том же направлении. Но куда?…

Секретно. С борта подводной лодки «Арчер-Фиш» ВМС США (SS-311). Донесение о пятом боевом походе. Б (выдержки).

28 ноября 1944.

23.00. Установлено, что авианосная группа состоит из тяжелого авианосца и четырех кораблей охранения. По одному кораблю на траверзах, еще один корабль - по носу, другой - по корме.

23.30. Послали донесение об обнаружении противника.

23.40. Похоже, что авианосец делает большой зигзаг в нашу сторону.

24.00, Видимо, его генеральный курс меняется на запад. В настоящее время мы находимся у него по левому борту, оказавшись на гораздо больших кормовых углах от его траверза, чем до этого. Легли на курс 270 градусов и добавили еще несколько оборотов своим и так уже перегруженным двигателям.

29 ноября 1944.

Вначале казалось невозможным подойти к авианосцу ближе и занять выгодную позицию для атаки. Скорость его была на один узел больше, но его курс зигзага позволил нам постепенно выйти вперед.

Хотя я понимал, что это бесполезно, тем не менее, взяв бинокль, начал всматриваться в горизонт мористее левой носовой части подводной лодки «Арчер-Фиш», надеясь обнаружить хоть какой-то след авианосца. Вахтенного офицера и сигнальщиков не надо было подгонять. Они так же, как и я, не отрываясь, смотрели вперед, в один и тот же сектор неспокойного моря.

Мысленно я все время повторял строки из поэмы Уильяма Блейка:

Тигр, о тигр… светлогорящий

В глубине полночной чащи…

Но я не мог сложить как надо знакомые строчки. В поэме говорилось что-то об ужасной соразмерности. Вспоминаются отдельные строки вроде этой: «Кем задуман огневой, соразмерный образ твой?» [25]Нет, что-то не то. Я просто никак не мог сосредоточиться. В моем мозгу царил хаос. Почему я вообще стал вспоминать эти строки? Тут я припомнил, что мистер Эндрюс сказал недавно, что он бы хотел иметь глаза тигра, чтобы хорошо видеть в темноте. Я вообще не был уверен о том, что тигры хорошо могут видеть в темноте. Но они, вероятно, действительно хорошо видели, судя по тому немногому, что я о них знал: они лежат в кустах целый день, а ночью бродят в поисках очередной жертвы.

Но сейчас ни глаза тигра, ни любые другие, будь они даже самые зоркие в мире, не смогли бы увидеть цель, которая пропала за горизонтом.

Затем я, конечно, вспомнил о донесениях, которые мы передали по радио в Перл-Харбор адмиралу Локвуду. Были ли другие американские подводные лодки южнее района нашего патрулирования? Может, какой-нибудь из них повезет, она окажется как раз на пути авианосца и поразит «мою цель». Проклятье, как мне хотелось сделать это. Меня терзала мысль о том, что авианосец станет добычей какой-то другой лодки.

От поэмы Блейка мои мысли перенеслись к другому английскому писателю - Джону Мильтону, который однажды написал, что тот, кто стоит и ждет, тоже приносит пользу. Что-то в этом роде. «Арчер-Фиш» и все мы тоже приносим пользу тем, что стоим и ждем…

К этому времени все мы находились на боевых постах уже около трех часов. Нервы у всех были напряжены. Мы ждали и были готовы дать торпедный залп по цели. Она не должна уйти от нас. Жизнь не должна быть такой несправедливой. И, тем не менее, может…

Время приближалось к 24.00. Скоро начнется новый день, среда, 29 ноября 1944 года. Я почему-то надеялся, что этот день станет для меня красным в календаре. Я давно уже ждал его.

18 сентября мне исполнилось 34 года, а на следующий день пришел приказ о назначении меня на должность командира подводной лодки «Арчер-Фиш». У меня была чудесная жена, Вирджиния Робертсон. Мы поженились в ее родном городе Портсмуте, в штате Виргиния, 20 июня 1936 года. Нашему сыну Джозефу теперь семь лет. Он родился в Гонолулу, на идиллических Гавайских островах…