Яков Харон - Злые песни Гийома дю Вентре : Прозаический комментарий к поэтической биографии.

Причем поразительно то, что шедевра он ожидал (и готов был ради него разбиться в лепешку) не только от работ мосфильмовских «полковников» и «генералов», но и от своих студентов — выпускников ВГИКа. И глядя на Харона, никто не сумел бы определить ранг режиссера, с которым он работает. У него были пристрастия, но рангов он не признавал. Многие на «Мосфильме» и во ВГИКе по сей день вспоминают его с любовью и печалью, но никто из тех, с кем он работал, никогда не читал сонетов и практически никогда не слышал от него о лагере, хотя был Харон и словоохотлив, и речеобилен. Он не любил это время, и, как бы ни показались вам веселыми отдельные сонеты и залихватскими комментарии,— это горький опыт и горький рассказ.

А все-таки:

Пока из рук не выбито оружье,

Пока дышать и мыслить суждено,

Я не разбавлю влагой равнодушья

Моих сонетов терпкое вино…

И дальше:

В дни пыток и костров, в глухие годы

Мой гневный стих был совестью народа,

Был петушиным криком на заре.

Плачу векам ценой мятежной жизни

За счастье — быть певцом своей Отчизны,

За право — быть Гийомом дю Вентре.

Простите мне последнюю, крохотную проволочку. Осталась еще история золотых часов, тех самых, подаренных мне в 47-м. У кого Харон их купил, кто гравировал на них мои инициалы и почему именно такой подарок решил он сделать восьмилетнему, никогда не виденному им мальчишке — об этом в семейной истории за давностью лет сведений не сохранилось. Таскать их в школу, в свой второй класс мне не приходило в голову. И часы были переданы во временное владение моей тетушке, которая носила их в сумочке на работу до того самого дня, пока не была арестована, осуждена на 20 лет и отправлена в лагерь, в Воркуту, ну да, вы верно догадались, на лагпункт «Кирпичный завод», где женщины, собравшись после работы «на общих», иногда читали сонеты дю Вентре. Так что часы, отобранные у нее при аресте, вернулись в черную бесконечность, именуемую судьбой или Гулагом, тем самым подчеркнув еще раз, что только духовное вечно или, если хотите, что не горят только рукописи — остальное преходяще.

А теперь, уважаемый читатель, переверните эту страницу. Вы услышите, как зазвучит медь оркестра, ведь вы совершаете таинство первооткрытия: именно с этого, долгожданного и торжественного, события и начнется третья биография Гийома дю Вентре.

А. Симонов

Над городом лохматый хвост кометы

Несчастия предсказывает нам.

На черном бархате небес луна

Качается кровавою монетой.

Вчера толпе о преставленье света

На паперти Нотр-Дам вещал монах;

Есть слух, что в мире бродит Сатана,

В камзол придворного переодетый.

В тревоге Лувр. Король — бледнее тени.

В Париже потеряли к жизни вкус.

И мне, маркиза, не до развлечений!

Покинув свет, тоскую и молюсь:

Тоскую — о возлюбленной моей,

Молюсь — скорей бы увидаться с ней!

Что нужно дворянину? — Добрый конь,

Рапира, золота звенящий слиток,

А главное — бургонского избыток,

И — он готов хоть в воду, хоть в огонь!

«Ты пьян. Вентре?» — Подумаешь, позор!

Своих грехов и мыслей длинный свиток

В бургонское бросаю, как в костер,—

Кипи и пенься, солнечный напиток!

Когда Господь бургонского вкусил,

Он в рай собрал всех пьяниц и кутил.

А трезвенников — в ад, на исправленье!

Я в рай хочу! пусть скажут обо мне:

«Второй Кларенс [6] Note6 Кларенс — герцог Клэренс, брат Генриха Восьмого Английского. Будучи приговорен к смерти за измену, родом казни избрал — быть утопленным в бочке мальвазии. ,— он смерть нашел в вине»

Еще вина! В одном вине спасенье!

Псалом затянет патер большеротый —

Католики, кряхтя, бредут в костел.

Костлявый пастор проповедь повел —

И в храм ползут уныло гугеноты.

Пол-Франции на исповедь идет,

Пол-Франции толпится у обедни,

А нам смешны божественные бредни:

Я не католик, ты — не гугенот.

Карл Валуа предпочитает мессу?

Пусть нюхает кадил вонючий дым!

А нам начхать — Женева или Рим [7] Note7 Женева или Рим — Женева была религиозным центром французского протестантизма: там жил и проповедовал Кальвин (1509— 1564). Рим — резиденция католического папы. :

Ведь мы с тобою влюблены в принцессу…

Святошам выбрать бога нелегко,

У нас с Наваррским бог один — Марго! [8] Note8 Марго—Маргарита Валуа (1553—1615), сестра Карла IX и Генриха III, в 1572 г. стала женой Генриха Наваррского. Славилась своей красотой.

Меня учил бродячий менестрель,

Учили девичьи глаза и губы,

И соловьев серебряная трель,

И шелест листьев ясеня и дуба.

Я мальчиком по берегу бродил,

Внимая волн загадочному шуму,

И море в рифму облекало думу,

И ветер сочинять стихи учил.

Меня учили горы и леса;

С ветвей свисая, мох вплетался в строки.

Моих стихов набрасывала кроки

Гасконских утр прозрачная краса.

Меня учил… Но суть совсем не в этом:

Как может быть гасконец не поэтом?!

«Аз есмь Господь…» — Слыхал. Но сомневаюсь.

«Не сотвори кумира…» — А металл?

«Не поминай мя всуе…» — Грешен, каюсь:

В тригоспода нередко загибал.

«Чти день субботний…» — Что за фарисейство!

Мне для безделья всякий день хорош.

«Чти мать с отцом…» — Чту.—

«Не прелюбодействуй…»

От этих слов меня бросает в дрожь!

«Не убивай…» — И критиков прощать?!

«Не укради…» — А где же рифмы брать?

«Не помышляй свидетельствовать ложно…»,

«Не пожелай жены, осла чужих…»

(О, Господи, как тесен этот стих!)

Ну, а жену осла-соседа — можно?

Моих посланий терпеливый лепет —

Каскад страстей, любви смиренный вздох —

Вас не повергли в долгожданный трепет:

Сонеты, рифмы — об стену горох!

Одними многоточьями моими

Я вымостил Вам новый Млечный Путь

(Куда уж тут с простыми запятыми!),

Но Вас они не тронули ничуть.

А эти — как их? — знаки восклицанья? —

Вам, черствая, смешны мои страданья?

Что гибель Трои мне? Что Вам Вентре?..

В последний раз молю Вас, дочь утеса,—

Взгляните: я согнулся в знак вопроса!

…Один ответ: холодное тире.

Вы оскорбили, сударь мой, меня,

Назвав Гийома дю Вентре — писакой.