Михаил Бурцев - Прозрение

Агитоперация развивалась точно по намеченному плану. Над Хортицей была сброшена 321 тысяча экземпляров листовок - по 5-10 на каждого солдата и офицера. 25 ноября из пригорода Запорожья по МГУ неоднократно передавалось официальное сообщение командующего войсками 3-го Украинского фронта, разрешившего переправиться на лодке немецким военнопленным во главе с лейтенантом, который согласился доставить письмо уполномоченного НКСГ генералу Рауху. Условный знак - зеленая ракета - подтвердил получение пакета, но посланные военнопленные почему-то не возвращались. Тем временем южнее Хортицы наши части нанесли по немецкой дивизии весьма чувствительный удар, и весь |день 26 ноября Э. Каризиус по МГУ усиленно приглашал парламентеров для переговоров. Но Раух молчал. На другой день письмо уполномоченного НКСГ, размноженное в виде листовки, было заброшено на остров с помощью агитмин. Однако и на этот раз командир немецкой дивизии никак не отреагировал.

Тогда советское командование сочло возможным предпринять еще одну мирную акцию: разрешило двум пленным немцам - Роте и Лиру передать Рауху письмо генерала фон Зейдлица (Зейдлиц охотно согласился написать письмо своему "давнему другу" и пригласил его или любого назначенного им представителя на встречу для переговоров). О движении лодки противник был извещен через МГУ. Однако на полпути к острову гитлеровцы обстреляли лодку: Роте был убит, Лир - тяжело ранен. В ответ на фашистскую провокацию уполномоченный НКСГ развернул острую разоблачительную агитацию - и печатную, и устную. Он клеймил позором командование дивизии за новое преступление перед немецким народом. Э. Каризиус, казалось, потерял сон и покой, он не выпускал из рук микрофона "звуковки", подкрепляя свои выступления решительным протестом от имени НКСГ.

1 декабря письмо фон Зейдлица все же было доставлено Рауху: самолет точно сбросил над его штабом вымпел с пакетом. Впрочем, письмо читали и солдаты и офицеры дивизии - оно было издано листовкой, которая с помощью агитмин разбрасывалась по всему острову.

К агитпередачам подключился и оправившийся после ранения Лир. "Обреченные на гибель, - разъяснял он солдатам, - вы стреляли в будущую свободную Германию". Потом пленные подтвердили, что его рассказ "Как немцы стреляли в немца", особенно о выстрелах в будущую Германию, облетел всю дивизию...

О результатах агитоперации меня информировал начальник седьмого отдела политуправления фронта А. Д. Питерский. В донесении политуправления приводилось немало показаний пленных, подтверждавших определенную действенность нашей пропаганды. У немецких солдат появилось стремление оставить остров. Целые группы немцев искали возможность перейти нпа русскую сторону - в расположение уполномоченного Национального комитета "Свободная Германия", программу которого они разделяли. Взятый в плен командир пехотного полка показал, что вместе с офицерами он целый час слушал лейтенанта, посланного уполномоченным НКСГ, чей рассказ о русском плене произвел на них "весьма большое впечатление". А под влиянием этого рассказа группа офицеров дивизии решила, если не отведут их с острова, сдаться в русский плен, и они сдались в ходе боя в начале января 1944 года. Пленный командир полка сообщил о смещении Рауха с командования дивизией - за связь с фон Зейдлицем, объявленным "врагом немецкого народа". Но зато теперь уже все узнали, что генерал фон Зейдлиц возглавляет антифашистскую организацию и выступает за прекращение войны.

Эти на первый взгляд скромные результаты агитоперации становились день ото дня все более заметными: 7 февраля появились первые парламентеры - их направляли командиры отдельных частей с уведомлением о готовности прекратить сопротивление. Сдавались большими группами и целыми подразделениями: организованно сложили оружие 308 солдат и 9 офицеров 418-го пехотного полка. 19 пленных выразили желание выступить в агитпередачах, еще 12 - добровольно вызвались возвратиться в свои части, чтобы распропагандировать и привести с собой сослуживцев...

Намеченная цель во многом была достигнута.

От "Севера" до "Юга"

Конечно, не всегда агитоперации были успешными. Случалось, что они и не достигали намеченной цели. Разные на то были причины, не последнее место среди них занимали и объективные условия. Однако частные неудачи не могли, разумеется, перечеркнуть значения агитоперации как важного средства идеологического воздействия на солдат и офицеров противника, как наиболее целесообразной формы организации "внешней политработы". Мы неизменно отводили агитоперациям ведущую роль в пропагандистском обеспечении боевых действий войск. Так было и в ходе крупнейших сражений, развернувшихся в начале 1944 года против немецких групп армий "Север" и "Юг".

Группа армий "Север" не выполнила задачу, поставленную фюрером, "стереть с лица земли" Ленинград. Город на Неве стоял неколебимо. Мужество и героизм, проявленные ленинградцами во все 900 дней блокады, являлись неотразимым аргументом в пользу того, что "Ленинград ист унбезигбар" (непобедим). Прорыв блокады зимой 1943 года придал этим аргументам еще большую убедительность. В листовках, издававшихся политорганами Ленфронта, подчеркивалось: немецкое командование бессильно что-либо сделать, положение защитников Ленинграда прочно, как никогда. Пропаганда политорганов давала немецким солдатам пищу для размышлений, вызывала у них сомнения и неуверенность в завтрашнем дне, порождала пораженческие настроения. Обо всем этом доложил мне вернувшийся из командировки в войска фронта старший инструктор нашего отдела И. П. Байков, высокообразованный, опытный политработник, для которого Ленинград был родным городом.

- Что же все-таки нового, поучительного у ленинградцев? поинтересовался я у него.

У Иосифа Петровича много впечатлений, и он охотно рассказывает об агитпередачах и листовках, особенно об их тематике. По его наблюдениям у немецких солдат пользуются заслуженной популярностью так называемые маскировочные издания-"Известия для войск" и "Ротные беседы". По форме и внешнему виду они не отличались от одноименных официальных выпусков вермахта. Но, взяв в руки советские пропагандистские издания, редко кто из немецких солдат отказывал себе в удовольствии дочитать их до конца: всем хотелось узнать, о чем же говорит "файндпропаганда", листовки которой строго-настрого предписывалось сдавать в штаб, где они складывались в специальные зеленые "папки яда".

Байков рассказал и о такой инициативе политработников дивизий, как непрерывное - через листовки и агитпередачи - оповещение вражеских войск о том, что красноармейцам боевого охранения вменяется в обязанность оказывать помощь немецким солдатам, переходящим линию фронта, и сопровождать их до ближайшего штаба Красной Армии. Хорошо был налажен и выпуск ("Почты военнопленных" - небольших листовок с письмами (и портретами пленных солдат) к товарищам по .роте или к родным в Германию. "Почта", уже сама по себе агитируя за плен, вносила элемент деморализации, ослабляя силы противника. Ту же цель преследовало обращение 88 немецких пленных (взятых ранее под Шлиссельбургом) "Ко всем солдатам германской армии у Ленинграда и на Волхове". В обращении, разоблачалась ложь гитлеровского командования, утверждавшего, будто русские расстреливают пленных из чувства мести к немцам за их осаду Ленинграда. 88 пленных призывали своих соотечественников прекратить сопротивление, сдаться в плен и таким образом сохранить себе жизнь: "От Ленинграда до Германии далеко, и вряд ли кто уцелеет иным способом..."