Сергей Синякин - За несколько лет до миллениума [сборник]

Но у него выработалась собственная неповторимая интонация рассказа, точный слог и умение акцентировать внимание на нужных деталях придают даже откровенной его публицистике художественную выразительность. Достаточно привести строки из главы «Раб Советской Армии», хотя бы такие:

Позже мы подружимся с ним, и я буду не раз в его полевой форме с лейтенантскими погонами ездить в Козельск, вязаться с проститутками в единственном ресторане «Огонек», драться и дебоширить и уже больше не удивляться, почему старлей так наплевательски относится к службе, которая службой не была, а была бесконечным маскарадом взрослых мужиков, просаживающих на огромных просторах российской земли миллионы тонн бетона и металла неизвестно зачем и для чего. В чем им самим на миру невозможно признаться, не потому, что стыдно, опасно, а потому, что так давно повелось… и жизнь-то одна, не заемная, а своя.

В 2004 году вышла книга Цуканова «Бесконечное путешествие». Читая ее, я огорчался, что так мал тираж: книга эта была бы интересна многим и многим читателям, только вот не встретится она им, и не узнают они острого на перо автора.

Увлекательно читать его очерк о путешествии на Дальний Восток за иномаркой «Не гони сто — живи сто!». Кроме живописных деталей его хозяйственный взгляд подмечает многое — автоинспекцию на дорогах, оторванность поселков от основной цивилизации, сумасбродных начальников на местах: у России во все времена было две беды — дураки и дороги. Вроде бы ничего особенного, а захватывает, как и его очерк о путешествии в Китай «С муравьями нужно дружить», размышления о том, что происходит с бизнесом в нашей стране…

А. Цуканов мастер детали. И честный художник. Он никогда не обойдет острую тему, тем и привлекает.

А тому, кто захочет все-таки узнать, о чем его роман «Раб»… Я отвечу одно: слушать о том, как поет казачий хор, всегда менее интересно, нежели услышать его вживую. Настоящего представления не получишь.

И ничего не узнаешь из скупого предисловия самого автора:

Страх, раздутый, искусственно созданный страх-живодер стал одним из героев романа…

Лучший выход — протянуть руку, взять с полки книгу, открыть ее, чтобы прочитать:

В тот юбилейный год, когда медали раздавали из мешка щедрой рукой, а достижений стало так много, что они не умещались на газетных полосах, Анна Малявина, как ни старалась, не могла купить сыну футболку с длинными рукавами, а переплачивать втрое на толкучке ей было не по карману.

Остановиться, чтобы осознать написанное и понять, что книги создают не только ради веселья, что кроме юмора в нашей жизни есть иное, о чем не пишут газеты, не кричат с трибун и вообще стараются стеснительно не замечать.

А осознав данный факт, решить, нужно ли тебе читать все это, или лучше посмотреть по телевизору птенцов Регины Дубовицкой, которые уродливым кривляющимся «зеркалом» отражают нашу действительность. Честность в нашем мире хуже воровства, она заставляет увидеть то, чего ты предпочитаешь не замечать.

Когда-то мы с ним работали через стену. У него был кабинет в отделе профилактики преступлений, я в то время работал в паспортном отделе УВД. С тех пор прошло много времени, мы уравнялись во всем, даже звание теперь у нас одинаковое — пенсионер органов внутренних дел.

С того времени много воды утекло. И милиция изменилась, совсем даже не в лучшую сторону. Но бывших милиционеров не бывает. То, что он не успел на работе, Владимир Першанин старается успеть в своих повестях и романах. Он сегодня признанный мастер детектива, по его произведениям сняты художественные фильмы, в которых играют самые популярные киноактеры наших дней. Его книгами зачитываются.

Почему-то считается, что детектив — низкая литература, призванная скоротать время или отвлечься от земных забот. Но ведь есть авторы, признанные всеми, а их произведения относятся к большой культуре — Форсайт, Конан Дойл, Честертон, Дюма-старший. Конечно, если судить по книгам Незнанского, Донцовой, Марининой и их присных, детектив вообще нельзя отнести к литературе, язык этих произведений, как и стилистика, имеют лишь недостатки.

А вот Владимира Першанина в этот ряд поместить трудно: его книги обладают неоспоримыми литературными достоинствами: он пишет плотно, хорошим языком, его герои резко индивидуальны и потому узнаваемы. В романах и повестях прописан быт российской провинции, служебные несообразности и удачи сотрудников милиции, которые не выглядят суперменами или «оборотнями в погонах», нет, они рядовые жители страны, выполняющие свой долг. В чем-то это даже не детективы, хотя крутая завязка и интрига в них имеется, а скорее производственные повести из жизни милиции.

В. Першанин знает жизнь, а потому и пишет так, что мы оказываемся в гуще людей. Милиционеры и бандиты — лишь часть общества, что поделать, если судьба заставляет нас обратить внимание именно на них?

Человек, открывающий книгу Першанина, должен быть готов к неожиданному: он сталкивается не только с преступной загадкой, раскручивающей интригу повествования, он встретит еще прекрасные описания природы, тщательно выписанные человеческие характеры, он увидит не только мордобой и пальбу во все стороны (а как без нее в детективе?), но и человеческие судьбы — прямые и изломанные, непокорные и сломленные. Он увидит жизнь.

Таковы его повести «Двое на дороге», где в самом начале войны конвоир сопровождает преступника в тюрьму, «История яхты „Мария“», таковы его романы «Охота на асфальте», «Золото прииска „Медвежий“», «Лабиринт», да в общем-то все произведения Першанина наполнены живыми людьми, которых понимаешь и которым сострадаешь.

Земцову весной исполнилось сорок шесть. В милиции — двадцать два года. Почти полжизни. Из автоколонны сержантом пришел в райотдел. Сначала рулил на дежурке, поступил в заочную милицейскую школу, затем назначили участковым, а вскоре по собственному желанию перешел в уголовный розыск.

Почему из шоферов перекинулся в милиционеры? Причин было несколько. Но главное — квартира. В автоколонне с этим делом глухо. В милиции давали общежитие и ставили в очередь на квартиру. Николай к тому времени был женат, и жена ждала ребенка.

Несколько фраз — вся человеческая жизнь перед нами. Першанин рисует жизнь лаконичными, я бы даже сказал, скупыми мазками, но это не вредит повествованию, скорее, такие мазки его украшают и придают дополнительный интерес. Начав читать его очередную вещь, не отрываешься, пока не дойдешь до последней страницы, которая не всегда заканчивается хэппи-эндом: порой герои гибнут в неравной схватке с бандитами, а начальство… А начальство рапортует о новой победе над преступностью, ведь подчиненные — всего лишь расходный материал в этой борьбе.