Сергей Синякин - За несколько лет до миллениума [сборник]

И слишком много говорит. Сам косноязычием не страдаю, но он… Даже, на мой взгляд, он говорит слишком много. Поэт должен быть немногословен, чуть-чуть загадочен и меланхоличен до обкусывания ногтей на руке. Поэт, мнилось мне, существо застенчивое, а этот бесцеремонен и говорлив.

Так думал я, пока не взял в руки томики стихов Александра Полануера. И сразу вспомнил его рассказ о том, как он поступал в Литературный институт. До него сдавала экзамен девочка из национальных меньшинств. Предмет она знала плохо, естественно, запиналась, мямлила и получила хорошую оценку исключительно за свое горское происхождение.

Александр это намотал на ус. А надо сказать, что поступать он приехал из Якутии, там и паспорт получал, где в графу «национальность» ему поставили загадочное: нуча. И вот он сдает экзамен, мямлит, запинается и время от времени говорит: а я не знаю, как это сказать по-русски… Сердобольный преподаватель сочувственно спрашивает: «А вы кто по национальности?» — «Нуча!» — гордо объявляет Полануер и в доказательство предъявляет паспорт.

Хорошую оценку ему тоже поставили. Знали бы преподаватели, что «нуча» по-эвенкийски значит «русский»!

Я же говорю, прохиндей! Только вот его стихи…

Впервые мне их процитировал Евгений Лукин. А он, надо сказать, в стихах знает толк. Это были стихи о тридцать седьмом годе.

Понимаете, стихи это были. Настоящие стихи. Они были просты и душевны, от них исходило тепло.

«Э-э, брат, — подумал я, — не все так просто в этой жизни. Не все так просто».

Точные образы, точные строчки. И душа, живущая между строк. Ранимая и нежная душа.

Обманчива внешность. Обманчива. Жаль, что в душу не заглянешь через глаза. До нее можно добраться, только читая стихи человека, которому принадлежит взгляд. Что с того, что человек в постоянном бегу? Время пришло такое — волка ноги кормят!

Судьба с ним играет. Он уже дважды вступал в Союз писателей и оба раза — удачно. В том смысле, что в Волгограде его принимали, а в Москве не утверждали. Наверное, за то, что нуча!

И все-таки он преодолел этот барьер. Потому что писал стихи.

Я — лакировщик действительности. Но вы знаете, в данном случае я поскупился, я процитировал не самые лучшие стихи Александра. А почему я так поступил? Не из зависти? А быть может, так и не преступил порог первого обманчивого впечатления? Успокойтесь, господа. Я это сделал по одной-единственной причине: не хочу вам портить предстоящее удовольствие от встречи с хорошим поэтом.

Возьмите его книгу в руки. Взяли? Теперь плюньте на окружающую действительность и представьте, что вы одни. Вы — и томик стихов.

Время от времени стоит подводить итоги. Когда бежишь вперед, иногда надо остановиться, оглянуться, отдышаться, а главное, понять, куда же ты так торопишься? Быть может, торопиться не следует, ведь жизнь не забег, а победителя ждет не финишная ленточка.

Когда поэт оглядывается назад, обязательно появляется книга, которая как бы подытоживает его творчество, вбирая все то, что автору кажется лучшим. По этой книге можно судить о творчестве поэта в целом, ведь обычно книга вбирает в себя большую часть его творчества, автор старается подобрать стихи так, чтобы они огранили его поэтическую душу, заставив ее искриться и разбрасывать искры на солнце.

Сборник стихов «Врата» волгоградской поэтессы Т. Батуриной из числа таких книг. Хорошо сказал Борис Екимов: «Череда книг одного автора — это годы и десятилетия его жизни. Не арифметика дней, а энциклопедия чувств: минутный восторг любви и долгая немочь, улыбка друга и прищуренный взгляд врага, счастливое забвенье весны и горьковатый дух осеннего костра — не календарный счет, за листком — листок, но все равно — жизнь, то дождевым пролетом, то редкими каплями».

Анализировать ее стихи — тяжкий труд, который потребует отдельной книги, ведь только детальный разбор восьми написанных ею поэм займет значительное время и место, которым мы просто не располагаем.

Стихи Т. Батуриной можно разделить на два периода: до обращения к Богу и после оного. Первый период отличался разнообразием тем, свобода восприятия молодой поэтессы давала простор для стихотворного разлива — стихи были о любви, жизни, окружавших Татьяну людях, о происходящем в мире — ей до всего было дело.

Искренность чувств подкупает. Как и последующие стихи: