Наталья Воронцова-Юрьева - Отелло. Уклонение луны. Версия Шекспира

Это ему адресован последний рассказ про Алеппо и про "злого турка в чалме", которого он схватил за горло и "поразил его так". Этот рассказ - мольба. Верить ему. Верить - несмотря ни на что...

Так кто же он, этот второй, к кому обращен последний рассказ Отелло? Этот человек должен был соответствовать следующим пяти пунктам:

1. Он должен был входить в состав правительства. Обязательно. Ведь именно это слово - "правительство" - вызвало в Отелло воспоминание об Алеппо.

2. Это, повторяю, должен быть тот, кто чрезвычайно выделяет Отелло, выделяет из всех, и кто способен вот так глубоко оценить мавра. Кто верит в преданность Отелло так, как больше никто в него не верит. Как верила ему Дездемона. Но ее больше нет... А он, этот второй человек, он еще есть. И Отелло в последние минуты жизни торопится сказать ему, что тот в нем не ошибся - что несмотря ни на что Отелло был достоин его доверия, что этот человек верил ему не зря.

3. Это должен быть человек, кого сам Отелло выделяет из всех до чрезвычайности, уважает безмерно.

4. В их биографии должна была оказаться некая общность. Скорее всего, какое-то общее военное прошлое - учитывая, что вся жизнь Отелло прошла на войне.

5. В их судьбе должно было быть какое-то похожее трагическое событие. Нечто такое, что роднило бы их. Какая-то похожая беда, что-то болезненно личное, глубоко понятное только им двоим.

Начнем с последнего пункта. Здесь с Отелло все ясно: его трагическое событие - это потеря той, которую он любил, которую клялся защищать и которую убил своими же руками. Убил - не желая того, но будучи бессильным изменить ход событий (об этом чуть позже). Стало быть, этот неизвестный второй тоже должен был некогда испытать нечто подобное. Трагедия Отелло непременно должна была отозваться в этом втором каким-то личным воспоминанием, что и позволило бы ему отнестись к Отелло с состраданием - и подумать о нем не как о холодном убийце, но как о человеке, бессильном перед мощью обстоятельств.

Теперь относительно первого пункта. Кто из венецианской властной верхушки упоминается в пьесе? Дож, трое сенаторов без имен и еще Брабанцио, отец Дездемоны. Да, Брабанцио любил мавра и доверял ему (раз уж пускал в свой дом). Но Брабанцио умер от горя - и Отелло знает об этом. Трое безымянных сенаторов тоже не в счет - поскольку безымянные и поскольку их трое. Значит... остается дож?

А кто был дожем Венеции в 1521 году? Этот год поделили меж собой два человека - Леонардо Лоредано, умерший прямо в середине 1521 года - 21 июня, и Антонио Гримани, его июльский преемник. Так кто же из них - Лоредано или Гримани?

Ну что ж, давайте смотреть.

*

При первом из них - при Леонардо Лоредано - произошла та самая турецко-египетская война с захватом Сирии. Так что город Алеппо с убийством турка можно отнести в его пользу.

Также в его пользу вроде бы говорит и тот факт, что при нем тоже была Итальянская война (1508-1516 гг.). Это была война против Венеции. Тогдашний римский папа даже провозгласил венецианцев врагами церкви! Впрочем, та война благодаря умелым подкупам закончилась для Венеции вполне благополучно.

Однако война хоть и была, но только ни о какой Флоренции тогда и речи не шло - Флоренция, как мы помним, оказалась фигуранткой совсем другой Итальянской войны, а именно: войны 1521 года. Стало быть, при доже Лоредано венецианскому наемнику Марку Лучикосу не было никакой нужды отправляться во Флоренцию. Более того! Поскольку это была война конкретно против Венеции, то этому самому Лучикосу надлежало непременно оставаться в самой Венеции с целью укрепления ее обороноспособности, раз уж он состоит на службе у Венеции. Таким образом, само упоминание в пьесе Флоренции превращается в избыточное, никчемное - а Шекспир с его скрупулезной внимательностью даже к мелочам вовсе не тот автор, которого можно упрекнуть в никчемности деталей.

Ну уж нет, Шекспир не просто прочитал новеллу Джиральди Чинтио и использовал ее в качестве основы для своего произведения! Шекспир еще и тщательнейшим образом подобрал и проработал исторический фон, в котором каждый исторический нюанс оказался исключительно на своем месте, да так, что его можно вычислить логическим путем.

И пусть даже сами реальные факты остались за рамкой произведения и читательских глаз, это абсолютно все равно, главное - Шекспиру самому было крайне важно как можно точней представлять ту историческую реальность, на фоне которой он разворачивал свою работу. Шекспиру было крайне важно представлять всю реальную жизнь своего вымышленного героя - представлять его биографию до мелочей, как и завещает намного позже Шекспира великий Станиславский.

А раз так, то и личность дожа ни в коем случае не могла быть случайной. Шекспир должен был отлично представлять себе этого верховного правителя - уж слишком яркие реплики вложил он в его уста, слишком говорящим поведением наделил этого персонажа второго плана. Так что его личность должна была быть весьма впечатляющего масштаба. Однако из двух дожей 1521 года только один мог так сильно поразить воображение Шекспира своей удивительной судьбой - Антонио Гримани!

...Лето, 21 июня 1521 года. Скончался 75-й дож Леонардо Лоредано. Перстень с его личной печатью уничтожен. Тело усопшего бальзамируют. Наутро проходит церемония прощания. На груди покойного крест и шпага.

Мог ли Отелло быть свидетелем похорон? Конечно, мог! Ведь действие пьесы приходится на конец осени 1521 года - папа Лев X еще жив (он умрет в начале декабря), но вторая Итальянская война уже началась (а началась она именно осенью), да и родосские рыцари уже получают донесения о приготовлении турок к военной экспансии то ли Кипра, то ли Родоса. А ведь к моменту своего отплытия на Кипр Отелло находится в Венеции вот уже девять месяцев - стало быть, смерть 75-го дожа пришлась как раз на середину его пребывания здесь.

Итак, вся Венеция гадает: кто же станет преемником? Думает об этом и Отелло. Наконец объявляют: Антонио Гримани! Отелло искренне рад. Почему? Да потому что он, скорее всего, давно знает этого человека! И знает он его как доблестного воина - ведь вся жизнь Отелло прошла на войне.

Но когда и где они могли познакомиться?

Думаю, это случилось 22 года тому назад, в 1499 году. В тот год началась война с турками, и шестидесятипятилетний венецианский патриций и удачливый торговец Антонио Гримани был назначен главнокомандующим венецианским флотом - причем назначен против своей воли. Разгром венецианского флота был сокрушительный (так называемая первая битва при Лепанто). Отелло тогда было предположительно не меньше 23 и не больше 27 лет, так что он вполне мог принять участие в этой битве в качестве венецианского наемника.