Наталья Воронцова-Юрьева - Гамлет. Шутка Шекспира. История любви

Горацио верен Гамлету. Он действительно никому ни слова не произнес про явление Призрака - иначе об этом тотчас бы узнал Полоний. И Гамлет это сразу отметил.

Более того, Горацио был единственным, кому Гамлет доверил тайну, которую рассказал ему дух отца. Перед началом представления принц говорит Горацио: "Сегодня перед королем играют; одна из сцен напоминает то, что я тебе сказал про смерть отца" - после чего просит Горацио не сводить с короля глаз.

А позже, когда после всего случившегося на кладбище (о чем мы будем говорить ниже), они разговаривали уже в замке, Гамлет - ни минуты не сомневаясь!- отдал в руки Горацио важнейшую улику о государственной измене короля - его личный приказ ("Посланье вот; прочти в досужий час"), в котором содержалось требование к Английской Короне убить Гамлета без промедленья. А ведь эта улика могла бы без промедленья отправить на плаху самого Клавдия и мгновенно возвести Гамлета на трон (если бы было доказано соучастие королевы)!

И самое главное: несколько дней тому назад Гамлет доверил Горацио самое ценное, что у него было - свою собственную жизнь. И Горацио... спас жизнь Гамлету!

Потому что именно Горацио и есть тот таинственный посланник, который был отправлен Гамлетом к Фортинбрасу с просьбой о помощи! Именно Горацио подслушал разговор короля с Розенкранцем и Гильденстерном и успел вовремя предупредить Гамлета, перехватив его на подходе либо к покоям короля, либо к покоям королевы! Именно ради того, чтобы Горацио успел пройти невстреченным по той дороге, по которой должен был пройти Гамлет с сопровождением, и чтобы Горацио успел добежать до того пути, по которому должно было проследовать войско Фортинбраса, Гамлет и спрятал труп Полония, чтобы выиграть время!

Об этом неоспоримо свидетельствуют две вещи: важная фраза Гамлета в следующем контексте и реакция на нее самого Горацио - именно с этого Шекспир начинает новую сцену, а такой прием в этой пьесе еще никогда не был случайным:

ГАМЛЕТ: Об этом хватит; перейдем к другому;

Ты помнишь ли, как это было все?

ГОРАЦИО: Принц, как не помнить!

И действительно, как не помнить! Ведь, спасая Гамлета, Горацио и сам нешуточно рисковал своей собственной жизнью - как не помнить об этом! Расчет на Фортинбраса был верным, но крайне зыбким: он ведь мог задержаться и пройти позже; или поспешный выход Горацио мог вызвать подозрения у стражи; или король, случайно вспомнив про Горацио и не обнаружив его в замке, мог объявить тревогу - ведь король прекрасно догадывался об их отношениях!

Любая случайность могла уничтожить план принца, и эта же случайность могла стоить жизни и Горацио в том числе. Вот почему, получив от Гамлета письмо и прочитав в нем: "...отправляйся ко мне с такой же поспешностью, как если бы ты бежал от смерти" - Горацио не медлил ни секунды. Потому что несколько дней назад с точно такой же поспешностью он уже бежал из замка в погоне за Фортинбрасом - как если бы он бежал от смерти . Потому что на этот раз в заложниках у "Дионисия" оказалась жизнь "Финтия" - и теперь "Дамон" должен был успеть спасти ее.

И еще: что именно должен был знать Горацио, чтобы помнить, "как это было все?". Может быть, перехватив Фортинбраса, он кинулся к побережью и тайно наблюдал, как Гамлет садится на корабль?

Очень может быть. Потому что, задав этот вопрос и получив ответ ("Принц, как не помнить!"), Гамлет в своем рассказе - словно за ненадобностью, ведь Горацио и сам помнит! - совершенно пропускает момент отплытияи начинает с того, что, уже находясь на корабле, он не мог уснуть и, осторожно пробравшись в каюту Розенкранца и Гильденстерна, вытащил приказ короля, переписал его, поставил печать и подкинул обратно. А наутро и "случился этот бой".

*

А теперь возвратимся к сцене на кладбище. Гамлет видит похоронную процессию, но понятия не имеет, на чьи похороны он случайно попал; Горацио также со вчерашнего дня отсутствует и ничего не может сказать.

Они слышат, как Лаэрт беседует со священником, после чего, разозленный нежеланием последнего добавить что-нибудь к обряду, распоряжается опускать гроб и запальчиво говорит священнослужителю:

Слушай, черствый пастырь,

Моя сестра творца величить будет,

Когда ты в муке взвоешь.

Гамлет потрясен: "Как! Офелия?" Но что же, думает он, могло явиться причиной ее смерти?! Он видит, как королева бросает цветы в могилу: "Красивые - красивой. Спи, дитя! Я думала назвать тебя невесткой..." Он слышит, как Лаэрт громко призывает проклятья на голову того, по чьей вине Офелия лишилась разума, после чего просит не засыпать могилу, чтобы обнять сестру еще раз. И, соскочив в могилу, весьма пафосно восклицает:

Теперь засыпьте мертвую с живым

Так, чтобы выросла гора, превысив

И Пелион и синего Олимпа

Небесное чело.

А далее происходит нечто совершенно невероятное. Гамлет выходит вперед и с язвительными словами:

Кто тот, чье горе

Так выразительно; чья скорбь взывает

К блуждающим светилам, и они,

Остановясь, внимают с изумленьем?

Я, Гамлет Датчанин.

прыгает в могилу и устраивает отвратительную драку с Лаэртом - прямо на гробунесчастной Офелии! Их разнимают, но скандал продолжается. Гамлет заявляет, что любил Офелию, и что любовь к ней Лаэрта даже не может сравниться с его любовью, и что Гамлет "за это биться с ним готов, пока навек ресницы не сомкнутся"!

Гнев Гамлета выглядит настолько шокирующим, а причина, его породившая, хоть и высказана принцем, но высказана настолько туманно, что непонятна абсолютна никому. "За что же это, сын мой?" - спрашивает королева. И Гамлет снова отвечает не менее странно:

Ее любил я; сорок тысяч братьев

Всем множеством своей любви со мною

Не уравнялись бы. - Что для нее

Ты сделаешь?

Этот вопрос, это некорректное сравнение вкупе с безобразной дракой - все это дико и в лучшем случае непонятно. Чем мгновенно и воспользовался король: "Лаэрт, ведь он безумен", - как бы в мольбе взывает он к Лаэрту, пытаясь лишний раз убедить королеву в своей лояльности к принцу.

"Оставьте, ради бога!" - кричит королева. Но Гамлет еще распален:

Нет, покажи мне, что готов ты сделать:

Рыдать? Терзаться? Биться? Голодать?

Напиться уксусу? Съесть крокодила?

Я тоже. Ты пришел сюда, чтоб хныкать?

Чтоб мне назло в могилу соскочить?

Заройся с нею заживо, - я тоже.

<...>

Нет, если хочешь хвастать,

Я хвастаю не хуже.

"Это бред", - говорит королева. И это действительно похоже на бред, если только... здесь не скрыта Шекспиром иная причина. Наконец пришедший в себя Гамлет в последний раз обращается к Лаэрту:

Скажите, сударь.

Зачем вы так обходитесь со мной?