Наталья Воронцова-Юрьева - Гамлет. Шутка Шекспира. История любви

И достаточно хотя бы на время войти в эту страсть, как она больше не оставит тебя до тех пор, пока не заставит испытать на собственной шкуре всю пагубу, весь ужас и бред этого по-медицински скромно обозначенного Аникстом "полового влечения".

Как странно... Ведь уже есть, казалось бы, все: убийство отца, позор матери, отнятый трон, дикая ревность, безумная ярость, покушение на жизнь самого Гамлета! Но Клавдий жив... Он жив до последней минуты, хотя вся общественность давно вопиет и требует наказать злодея. Так почему?!

Нет, не отсутствие воли, не депрессия, не шаткий Эдипов комплекс (для доказательства которого потребовалось бы дать королеве в пьесе несравнимо больше места и действий) и уж тем более не какие-то там отвлеченные гуманистические принципы мешают Гамлету совершить абсолютно законное возмездие. Просто он любит Клавдия. Он его жаждет. Он его хочет. И ничего не может поделать с этой кошмарной постыдной страстью.

Любовь принца к убийце отца - этот его нравственный позор, стыд его совести - обладает вполне понятными, узнаваемыми, общечеловеческими чертами. Потому что и сам принц - не более чем человек и тем бесконечно интересен. Он часто предвзят и вспыльчив, раним и одновременно жесток. Но при этом способен признать свою неправоту - редкое качество для принцев. Он умен и талантлив и запросто использует эти качества себе во благо. Он наивен и одновременно хитер. Он совершенно не любит Горацио и постоянно врет ему, что любит. И при этом действительно способен быть верным своей любви до конца. Он готов изничтожить Гертруду ради собственной ревности, но при этом сам, как малый ребенок, так остро нуждается в материнской любви, так страшно болен ее предполагаемым отсутствием, что сердце Гертруды разрывается от внезапно представшей перед ней картиной ужасающего внутреннего одиночества, вызвавшего невыносимо острую жалость к своему страдающему дитя. Его слова о материнском предательстве раскалывают ей душу - она даже не может продышать эти слова! Отныне она делает все, чтобы помочь Гамлету, чтобы ее сын беспрестанно чувствовал ее искреннюю любовь.

Именно эта любовь Гертруды к своему сыну - запоздалая, не успевшая сбыться - становится последним и самым трагическим аккордом повествования.

Вот Гамлет выходит на поединок с Лаэртом... Принц не так искусен в фехтовании, как Лаэрт, он признает это сам. А кроме того, он и физически слабее Лаэрта (и это еще одна вполне человеческая черта принца) - об этом говорит тот факт, что во время драки на кладбище Лаэрт схватил принца за горло, и тот не смог разжать его руки.

И королева старается не просто поддержать сына, не просто подбодрить его, но всем своим поведением она ужасно хочет показать ему, что она с ним, что она ему рада, что он больше никогда не будет одинок, потому что у него есть мать, которая любит его!

Вот она обеспокоена тем, что на его лице выступила испарина, что ему тяжело, ведь "он тучен и одышлив". И она заботливо обращается к сыну: "Вот, Гамлет, мой платок; лоб оботри". Она сама так счастлива его присутствием и так хочет показать ему это, что громко объявляет: "За твой успех пьет королева, Гамлет".

Клавдий пытается остановить ее: "Не пей, Гертруда!". Но королева не понимает - вернее, понимает по-своему. С некоторых пор она не слишком-то доверяет королю, а потому думает, что Клавдию просто крайне неприятно то внешнее предпочтение, которое она выказывает сейчас сыну. И она довольно резко отвечает ему: "Мне хочется; простите, сударь".

И, сделав глоток из кубка, снова заботливо зовет сына: "Приди, я оботру тебе лицо". Ей так хочется прикоснуться к своему ребенку, приласкать его, показать ему всю нежность, которая переполняет ее!

Но Гамлет... не подходит к ней. Он дважды избегает ее. Хотя, конечно, он слышит ее неподдельно ласковый голос, он чувствует всю искренность, исходящую от нее, но, как малый ребенок, не умеющий выделить главное, он слишком увлечен поединком. Он, конечно, чувствует, как безмерно важен сейчас для самой матери ее зов, но для него-то сейчас важнее забава: ведь он набирает очки! у него получается! он почти побеждает Лаэрта! Нет-нет, он подойдет к матери позже.

Однако это самое "позже" уже больше никогда для них не наступит...

Лаэрт ранит принца, происходит случайный обмен шпагами, и отравленное лезвие также пронзает Лаэрта. Король требует разнять их, но Гамлет, вошедший в азарт, настаивает на продолжении поединка. В этот момент умирающая королева падает.

Гамлет крайне встревожен здоровьем матери, однако дурно становится и ему самому, так что он даже не в силах сразу отреагировать на крик Озрика: "Помогите королеве!". На его нехорошее состояние обращает внимание Горацио: отметив, что Гамлет и Лаэрт в крови, он вдруг замечает, что с принцем что-то неладно - "В чем дело, принц?".

Но Гамлет ничего не отвечает Горацио - он смотрит на мать, только она тревожит его сейчас! И, мало-мальски справившись с приступом дурноты, он тут же спрашивает: "Что с королевой?"

"Видя кровь, она лишилась чувств", - мгновенно лжет король.

И от этих слов в уже мутнеющем от яда мозгу королевы, как подбитая птица, затрепетала последняя мысль: сын в опасности! Ведь он не знает, что вино отравлено, она должна спасти сына! И бледная, уже умирающая Гертруда, невероятным усилием воли приоткрыв глаза, еле слышно - поэтому трижды! - произносит одно и то же слово:

Нет, нет, питье, питье, -

О Гамлет мой, - питье! Я отравилась.

И эта титаническая попытка спасти сыну жизнь отнимает у нее последние секунды ее собственной жизни. После чего эта удивительная женщина умирает.

Удивительная, говорю я, и это действительно так. Ее характер насыщен страстями и волей, жертвенностью и добротой. Она холодно закрывает глаза на убийство своего мужа, безоглядно отдавшись увлечению Клавдием - и ни стыд, ни возможный позор, ни сплетни о наклонностях любовника не останавливают ее. Она абсолютно спокойно реагирует на представление, сдабривая происходящее практичной до цинизма репликой. Она ни словом не выдает своей ревности к Офелии. И при этом обидчиво неумолима в своем высокомерном решении больше не принимать эту зарвавшуюся девицу.

Она способна без жалких оправданий заглянуть в нутро своей души. Она смело противостоит взбунтовавшейся черни, этим "датским собакам", позволившим себе поднять голос на своих королей.

Огромная жалость к Офелии перекрывает в ней обиду, а гибель девушки рождает в сердце Гертруды глубокое сочувствие - слова, которыми королева сопровождает ее гроб, непритворно теплы.

Эмоционально насыщенный разговор с сыном разрывает ей душу; материнская любовь - безусловная, все приемлющая, не требующая объяснений - вспыхивает в ней неукротимым огнем. Это понимает даже король, недаром он то и дело старается подчеркнуть перед ней свою лояльность к Гамлету - лояльность, которой королева больше не верит, ибо с некоторых пор она, как тигрица, готова немедленно кинуться на защиту своего детеныша!