Сергей Маковский - Силуэты русских художников

Картина не пишется больше. Она строится. Главная основа ее — конструктивность. Композиция есть распределение на холсте масс, безотносительно к предмету изображения (если такой имеется), а ритм — взаимодействие этих беспредметных частей композиции. Иначе говоря: живопись приближается к архитектуре и музыке. Делаясь беспредметной, как эти искусства, живопись становится игрой пространственными отношениями на плоскости холста и «радостью глаза» от ритмического их взаимодействия. Предмет только повод для деления холста . Самостоятельный организм картины может быть создан и без предмета {23} 23 Небезызвестный русский экстремист Ив. Пуни указал недавно в журнальной статье на этот уклон к беспредметности в живописи советской России: «Года 3–4 тому назад в русском искусстве, как и в немецком, как и во французском (отчасти), возымели преобладание тенденции уничтожения „изобразительного“ значения картины. Беспредметная живопись имеет своим фундаментом следующую аксиому: предмет (т. е. изображаемое „нечто“) есть только причина для деления (т. е., значит, написания) картины» (Сполохи. № 1. С. 36). .

В предшествующий период живопись, в сущности, была уже полупредметной: внимание постепенно переносилось от предмета на форму. Новейшая же живопись, даже если она «что-нибудь изображает», всегда полубеспредметна, ибо внимание с предмета-повода перенеслось целиком на разрешение конструктивно-ритмических задач.

Конструктивность не новый принцип, но он до неузнаваемости извращен экстремизмом. Живописная композиция непременно конструктивна. Расположением фигур и групп в картине относительно друг друга и стаффажа [194] …стаффаж (от нем.) — добавление, необходимое для полноты художественного впечатления. (независимо от содержания) управляют неписаные законы гармонии и симметрии, слишком хорошо знакомые всем академиям. Напоминать ли, что старые мастера, в особенности итальянцы, были превосходными знатоками этого «живописного зодчества», и только натурализм нового века (отчасти под влиянием фотографической «естественности») перестал считаться с конструктивностью? «Искусственность» композиции никого не смущала прежде. Нисколько не соревнуясь с архитекторами, распределяли художники живописные массы, сообразно с эстетическим равновесием частей, с требованиями архитектоники в расположении фигур, в беге линий, в колебании движений, в чередовании тонов и пр. Будучи элементом живописной формы, конструктивность присуща флорентинцам Высокого Возрождения не меньше, чем нидерландским примитивам. Бесспорно также, что этим принципом напрасно пренебрегали импрессионисты в угоду живописи «впечатления». Оттого-то большинство импрессионистских картин ничем не отличаются от этюдов, т. е. от более или менее быстрых памяток художника с натуры. Импрессионисты в нелюбви своей к чопорности композиции, возлюбленном академиями, стали стремиться, если можно так выразиться, к «обратной композиции» (как есть обратная перспектива), т. е. к тому, чтобы части картины были расположены отнюдь не архитектонично, без намека на симметрию, без композиционного центра, обрывками действительности. Например, на полотнах одного из сильнейших импрессионистов (стоящего, впрочем, особняком), Эдгара Дега, несмотря на классическую мощь его рисунка, на удивительную анатомическую построенность фигур, расположены они всегда ацентрично и сплошь да рядом намеренно обрезаны самым неожиданным образом, краями холста. Приближение фигур к краям холста — как бы центробежная композиция — вообще характерная особенность импрессионизма, возникшая из протеста против центростремительности классиков.

Новейшие живописцы, в свою очередь, вернулись к центризму и к продуманной архитектонике. Отсюда ссылки их на Пуссена и на Энгра, и даже ренессанс Энгра в «левом» лагере. Давно слышно: «Пикассо стал писать, как Энгр»…

Современнейшие теоретики экстремизма Виктор Баш, Морис Раэналь, Джино Северини и другие настойчиво провозглашают, ополчаясь на эстетику импрессионизма, основным принципом живописи конструктивность, «построение и композицию, в том классическом смысле, какой придавал этим словам Пуссен» {24} 24 Gino Severinni «Cèzanne et le Cèzannisme». «L’esprit Nouveau» 1921, № 11–12 и след. Тот же автор посвятил книгу математическому анализу законов живописного равновесия: «Du cubisme au classicisme» (Esthétíque du compas et du nombre). Ed. Povolozky, Paris. См. также книгу Albert Gleizes в том же издательстве: «Du cubisme et moyens de la comprendre» и Ozenfant et Jeanneret: «Après le cubisme». Примечание Т. Воронцовой: … Gino Severinni « Cezanne et le Cezannisme» (фр.) — Джино Северини «Сезанн и сезанизм». …« L’esprit Nouveau» (фр.) — «Новый дух». …«Du cubisme аи classicisme (Ésthetique du compos et du nombre)». Ed. Povolozky. Paris (фр.) — «От кубизма к классицизму (Эстетика компаса и числа)». Изд-во Поволоцкого. Париж. …Albert Gleizes «Du cubisme et moyens de la comprendre» (фр.) — Альбер Глез «О кубизме и способы его понять». …Ozenfant et Jeanneret «Après le cubisme» (фр.) — Озанфан и Жаннере «После кубизма»; речь идет о книге (1918) французского художника и писателя, одного из основателей пуризма А. Озанфана и французского художника Жаннере, в которой декларируется идеология пуризма и эстетика машины. … Но, разумеется, и в данном случае, как всегда в искусстве, вопрос не столько в принципе, сколько в его применении. Что бы ни говорили апологеты кубофутуризма, какими бы точными измерениями своих «беспредметных равновесий» ни доказывали родство свое с автором «Et in Arcadia ego» [195] …«Et in Arcadia ego» (лат.) — «И я в Аркадии», название картины Н. Пуссена. , им, отказавшимся от природы во имя идеала «голой конструктивности», так же не дано «продолжить» Пуссена, как и родоначальнику их, Сезанну, «faire de Poussin, sur nature» [196] …«faire du Poussin, sur nature» (фр.) — «делать по Пуссену, на натуре», т. е. при изображении натуры следовать пуссеновским канонам. . Композиция действительно целая сложная наука у таких великих живописцев-ученых, как этот неподражаемый мастер героического пейзажа, но секрет их творчества все-таки — не наука, а живопись, живопись большого и глубокого духовного синтеза. Современный аналитизм формы, хотя бы во всеоружии цифр и геометрии, останется бесплоднейшей попыткой строить «из ничего» до тех пор, пока снова не исполнится искусство духом животворящим и художники не возлюбят снова поруганной полноты Божьего мира. Самая верная мысль, приложенная к «пустому месту», ничего не может дать, кроме пустоты.

То же и с конструктивностью в приложении к кубофутуризму. Из старого служебного принципа последователи Сезанна и Пикассо сделали нечто самодовлеющее, извратив его смысл. Свободная, живая соразмерность частей (в прежней живописи) уступила место архитектонической схоластике, настолько сведенной к личному усмотрению, что законы ее как бы совпали с самым прихотливым беззаконием. Почему эта система перекрещивающихся плоскостей, кругов, треугольников и каких-то зубчатых кривых является хорошо «построенной» картиной, а другая, несколько иная система — картиной плохо построенной, установить хоть сколько-нибудь объективно нет возможности.