Станислав Борзых - Тотальность иллюзии

В силу того, что люди являются относительно разумными существами, а также в силу того, что со временем в системе накапливаются относительно устойчивые паттерны взаимодействий между индивидами, формируются правила и нормы, о которых уже шла речь. Они напоминают собой регламент, в рамки которого загоняется большинство возможных поступков и решений, и теперь уже колебания фиксируются в определённом диапазоне. Конечно, подобное положение вещей не гарантирует отсутствие резких всплесков и выходов за границы, но оно, по крайней мере, делает ситуацию более или менее предсказуемой.

Кроме того сами эти правила способны взаимодействовать друг с другом, создавая структуры второго порядка, где мы как раз и обнаруживаем ту самую внутреннюю логику. Нередко она вообще не имеет никакого отношения к тому, что, собственно, происходит с людьми, воплощающих её в реальность. Именно в таком случае мы и получаем шанс наблюдать за тем, как она работает. Поясню это на гипотетическом примере.

Скажем, существует две нормы в рамках более широкого континуума. Они не обязательно сопряжены друг с другом, но вписаны в общий порядок. Случайные события или внешнее воздействие может столкнуть их, образовав третью или просто сочетание их обеих. А это, в свою очередь, вызовет реакцию по всей структуре, меняя её суть и содержание. В конце концов, даже толчок извне не столь необходим. Данные два актора могут оказаться в более широком процессе, который работает самостоятельно, вполне вероятно, преследуя собственные цели. На самом деле описание полного списка возможных развития событий заняло бы целый том. Просто тут я хочу подчеркнуть тот факт, что система обладает своей логикой, не всегда связанной с тем, что наблюдается в окружающей и преобразуемой ею среде.

Впрочем, у этой логики есть ещё одно измерение. Все мы суть результаты собственной истории. Пережитые нами события накладывают неизгладимый отпечаток на то, что мы собой представляем, но они также в некоторой степени предопределяют и будущие наши состояния. Если я сегодня не люблю изюм, то это значит, что до сих пор я его избегал, что влечёт за собой отсутствие во мне тех элементов и привычки их перерабатывать, которые есть в засушенном винограде. В последующем, следуя своему стереотипу, я буду стараться сохранить наличное положение вещей, тем самым реализуя их в грядущем. То же самое касается и всего общества. Если, скажем, некий социум до сегодняшнего дня считал себя миролюбивым, то он постарается воздержаться от агрессивных действий в отношении как соседей, так и отдалённых от него групп и впредь, опять же создавая или, лучше сказать, перенося себя таким образом в будущее.

Вообще говоря, очень сложно вести речь о том, что же является настоящим. По большому счёту оно настолько исчезающее мало, что им можно было бы и пренебречь. Мы постоянно вываливаемся из прошлого в данное мгновение, а затем из него снова скатываемся в грядущее. Ни места отправления, ни пункта назначения не существует, однако первое присутствует в гораздо большем объёме, чем и настоящее, и будущее. Распластавшись на огромных территориях, оно поглощает собой всё остальное. И хотя мы обладаем свободой воли, трудно понять, где и как мы способны её осуществить, если всё и так уже во многом предопределено. В этом смысле и нужно рассматривать внутреннюю логику, которая напоминает расхожее объяснение в духе – так есть, потому что так должно быть. Обязательное – это фикция с целью сокрытия истинных причин сегодняшнего положения вещей, которое сложилось не с необходимостью, а в силу многих, часто плохо идентифицируемых причин. И которое, кстати, продолжает упорствовать в том, что самосохраниться любой ценой. Мы все – заложники определённой системы, которая учит нас доказывать и принимать на веру её непреходящий характер, несмотря на то, что она приобрела его в сложном процессе истории.

Суммируя вышесказанное, следует отметить следующее. Всякий договор заключается не в пустом пространстве со всеми возможными исходами, но в рамках чётко очерченного окружения, обладающего собственными характеристиками и качествами. Все они составляют грани одного целого, а, значит, воздействуют на конечный итог сообща. Это нужно иметь в виду, когда мы хотим понять, почему соглашения таковы, каковыми мы их наблюдаем, и почему они нередко могут показаться нам дикими и нелогичными.

Прежде чем начинать разговор по теме, вынесенной в заголовок, необходимо разобраться с тем, что же представляет собой любое соглашение. Наиболее общим определением было бы следующее. Договор – это некая система, регулирующая поведение людей в заданных границах. Несмотря на кажущуюся простоту, данное толкование помогает многое прояснить.

Во-первых, всегда имеются рамки. Ни одно соглашение на свете не силах включить в себя все наличие формы и способы взаимодействий между людьми, каким бы широким оно ни было и какие бы цели оно ни преследовало. Возьмём для примера язык. Даже вопреки тому, что он пытается подмять под себя всякую коммуникацию, тем не менее, наблюдаются зоны, не испытавшие на себе его влияния. Многое остаётся невыраженным и, соответственно, не воспринимаемым. То же самое касается и области нашего тут интереса. Общество, по сути, должно содержать в себе всё, что только представимо в сфере человеческий интеракций, однако и оно оказывается не в состоянии уберечь нас от поведения, объективно противоречащего его нормам.

Правда, здесь есть некоторая сложность, вытекающая из самого характера группового сосуществования. Безусловно, мы можем наблюдать асоциальное поведение, тем более что последнее не является некоторой аномалией или же редкостью. Но в таком случае мы подслащаем себе пилюлю. Те представители коллектива, которые демонстрируют подобные поступки, в реальности находятся всего лишь на обочине общества, но не вне его. За этим горизонтом есть и нечто более пугающее.

Рассмотрим в качестве иллюстрации умалишённых. Часто о них говорят как о таких людях, которым не писаны правила совместного общежития. Отчасти, разумеется, это так. Подобные индивиды нарушают правила и восстают против норм. Но в том-то и дело, что этот их бунт возможен исключительно при наличии осведомлённости о последних. Если бы они ничего не знали о приличиях, этикете и т.п. – они были бы не в состоянии совершить что-либо асоциальное, а мы рассматривать это таким образом.

Но что тогда стоило бы воспринимать именно как внеобщественное? На самом деле элементарное. Скажем, применять правила английского языка в русском. При наличии в последнем падежей речь у девиантного индивида звучала бы дико, потому что даже сумасшедшие всё-таки соблюдают некоторые условности. Мы все несём в себе груз само собой разумеющегося, но если всё это откинуть, то в сухом остатке мы и получим как раз асоциальное. Это же обстоятельство, кстати, иллюстрирует невозможность включения всего и вся в рамки группового договора.