А. Буянов - Антигерои минувших дней

Лицо его – словно луна, а к губам поднесённый
Сверкающий кубок похож на светильник зажжённый.

Оружьем любви он увешан, и меч его взора
Дарован ему красотой для любовного спора.

Улыбка – кинжал его, брови – что выгнутый лук,
А копья-ресницы смятение сеют вокруг.

Вот юноши, чей лик подобен звёздам ночи.
Как веселы они! Заботы их не точат,

А кубок их манит… Когда ночная мгла
Свой плащ раскинула и жажду в них зажгла,

В путь тронулись они, пошёл я с ними тоже,
И был хозяин винной лавки потревожен:

Я барабанил в дверь его, что было сил.
«Скажите, кто там?» – он испуганно спросил.

Ответил я: «Здесь тот, кого веленья страсти
Влекут сюда, и нет ему иного счастья».

Тогда хозяин рассмеялся и сказал:
«На пользу мне твой стук, как я теперь узнал!»

И он светильником нам осветил дорогу.
Потом невесту, охраняемую строго,

Извлёк на божий свет – тот лучший дар земли
Для венценосного Хосрова берегли,

А ныне юноша, украшенный серьгами,
Дар этот в кубки льёт холёными руками.

Прекрасен юный лик – как солнцем озарён,
Ночь в волосах его, судьбе подобен он,

Судьбе, не терпящей согласия людского,
Судьбе, что разжигать раздоры их готова.

Я наслажденьям предаюсь, отбросив всякий стыд,
И эту тайну мой язык от смертных не таит.

Ничтожество людское мне известно, и прощенья
Не собираюсь я просить за эти наслажденья.

Я знаю, время – западня и смерть там ждёт меня,
Но наслажденьям предаюсь, как будто вечен я.

И на законы бытия взираю я спокойно:
Ведь с ними примирил меня наш виночерпий стройный.

Ной древний взращивал лозу, а в кубок влагу льёт
Тот, кто с газелью юной схож, кто радость нам несёт.

Здоровьем пышет лик его, но кажется нам томным,
Он жизнь дарует, если добр, убьёт отказом скромным.

Горячих солнечных лучей глаза его полны,
А на груди как будто блеск серебряной луны.

И руки в тёмных рукавах напоминают очень
Сиянье радостных светил во мраке жаркой ночи.

Вино отраднее с ним пить, чем, позабыв покой,
Коня на битву снаряжать или спешить на бой.

Какая радость у людей, которым копья-руки
Подносят кубок роковой, таящий смерть и муки?

И много ли отрады в том, когда им шлёт привет
Блеск машрафийского меча – и стона ждёт в ответ?

Я умираю от любви к нему, во всём он безупречен,
Отдавшийся звучанью музыки вдали.
Не отведу я взор от его молодого тела,
И красота его заняла меня всего.
И стан его – что ствол младого древа,
А лик его подобен лишь Луне,
И щёки нежные зовут к себе призывно.
Я умираю от любви к тебе, но сбереги то в тайне,
Те узы, что связали нас, навеки неразрывны.
Чего же стоило тебя так сотворить, о ангел?
Так что ж? Всё, чего я хочу – тебе воспеть хвалу.

Живот девы
И попка юноши –
Одно копьё пронзает их обоих.

Вот истинный джихад!
Когда ж наступит Страшный Суд,
Найдёт награда копьеносца.

В бане тайны, скрытые штанами,
открываются глазам.
Всё доступно обозренью –
Любуйся без ограничений!
Ты видишь крепкие ягодицы, стройные изгибы торса…
Но ты слышишь, как мальчишки благочестиво шепчут друг другу:
– Бог велик! Слава Богу! –
Ах, какой дворец удовольствий эта баня!
Даже когда полотенца
Укрывают красоты,
Испортить удовольствие им не удаётся.