Умберто Эко - Откровения молодого романиста

Изобретатели Бранка, Рамелли, Дзонка… Все у них заготовлено. Ожидают только условленного знака. Все на глазах у всех.

План был абсолютно гласен, только никому это в голову не приходило. Скрежещущие челюсти готовились пропеть хорал победы. Оргия ртов, сведенных к единому зубу, приболченных друг к другу, заболтанных в тиктакном бултыханьи, вываливающих клыки и резцы на землю из металлических лун. Вот наконец я оказался напротив emetteur a etincelles soufflees, передатчика, запроектированного для Эйфелевой башни в целях сверки сигналов точного времени между Францией, Тунисом и Россией. Провэнские тамплиеры, павликиане и фесские ассассины (Фес не в Тунисе, ассассины были в Персии, но это придирки; не до ненужных тонкостей, когда живешь в Утонченном Времени). Я уже видел эту громадную машину, ростом больше меня, стенки которой изъязвлены отверстиями, заслонками, засосками. Кто-то еще сказал: «Напоминает радиоприемник». Да знаю я ее, пробегал мимо нее сегодня. Бобур! Культурный центр Помпиду! Боже мой, прямо перед носом. Ну точно. К чему иначе было громоздить громадную коробку в центре Лютеции (Лютеция — морской вокзал подземного океана). В центре, который некогда именовался чревом Парижа. Опутывать здание хоботами воздуховодов, наглой кишечной требухой. Ушную раковину Дионисия бесстыдно выставлять во внешнее пространство и испускать ею утробные звуки. Отправлять послания, сигналы в середину земли, откуда они изблевываются обратно — последние известия из Ада? Сперва Консерваторий, лаборатория. Потом Эйфель — поисковая вышка. И наконец, Бобур — универсальный приемопередатчик. Так я и поверю, что водрузили этот колоссальный вантуз для ублаготворения немытых студентов, которые приходят послушать последний диск через японский наушник! О, до чего сработано хитро, и абсолютно все на глазах. Бобур — это вход в подземельное царство Агарты, заповедище Рыцарей Интернациональной Синархии. А все прочие — два, три, четыре миллиарда прочих — не имеют ни о чем понятия, или стараются не иметь.

Гомер описывает щит Ахилла как форму, поскольку знает, как устроена современная ему жизнь; он же ограничивается перечислением греческих воинов, поскольку не знает их точного числа. Таким образом, можно предположить, что определение через форму характерно для зрелой культуры, которая познала мир и преуспела в его исследовании и описании. Тогда как описание через список присуще примитивным культурам, которые пока не определились с видением мира и пытаются исчислить максимально возможное количество его свойств, не усматривая меж ними иерархической зависимости. Далее мы увидим, что до определенной степени наше предположение можно считать верным, — хотя перечни можно встретить и в литературе Средних веков (когда считалось, что богословские суммы и энциклопедии исчерпывающе описывают форму материального и духовного мира), и в периоды Ренессанса и барокко (когда форма мироздания определялась новейшими открытиями астрономии), и особенно в периоды модернизма и постмодернизма. Давайте же для начала рассмотрим первую часть проблемы.

Мечтой философии и науки со времен Древней Греции было познавать и определять вещи по сущности. Начиная с Аристотеля, определение по сущности предполагало, что предмет определяется как частный случай своего вида, а вид, в свою очередь, определяется как частный случай своего рода [77] He будем обсуждать хорошо известную проблему видовых различий, в силу которой человека можно отнести к разряду разумных животных, противопоставив его прочим, неразумным. По этому вопросу см.: Umberto Есо. Semiotics and the Philosophy of Language (Bloomington: Indiana University Press, 1984), гл. 2. По поводу утконоса см. также: Kant and the Platypus (New York: Harcourt, 1999) . Тот же принцип использует для определения животных и растений современная систематическая классификация. Разумеется, сегодняшняя система классов и подклассов сложнее. Тигр, например, принадлежит к виду Тигры (Tigris) рода Пантеры (Panthera) семейства Кошачьи (Felidae) подотряда Сухопутные (Fissipedia) отряда Хищные (Carnivora) инфракласса Плацентарные (Eutheria) класса Млекопитающие (Mammalia).

А теперь посмотрим на утконоса. Утконос — однопроходное яйцекладущее млекопитающее. Однако с обнаружения утконоса до его определения как однопроходного млекопитающего прошло целых 8о лет, на протяжении которых ученые думали, как же его классифицировать; пока решение не было принято, он, ко всеобщему недоумению, оставался просто зверем величиной с крота, с маленькими глазками и утиным клювом, с хвостом и лапами, служащими для плавания и рытья нор, с четырьмя пальцами на передних лапах, соединенными перепонками (которые больше, чем перепонки, соединяющие пальцы на задних лапах), несущим яйца и выкармливающим детенышей молоком.

Именно так описал бы утконоса любой неспециалист. Характерно, что, руководствуясь таким беспорядочным перечислением свойств утконоса, всякий может отличить его от быка, тогда как, зная только, что это однопроходное млекопитающее (и не являясь специалистом в области научной таксономии), вряд ли можно отличить утконоса от кенгуру. Когда ребенок спрашивает у матери «кто такой тигр и на кого он похож», вряд ли она в ответ скажет, что тигр — это млекопитающее подотряда Сухопутные или что это сухопутный хищник. Она скорее ответит, что тигр — это дикий зверь, похожий на очень большую кошку, очень проворный, рыжий с черными полосками, обитает в джунглях, иногда нападает на людей и т. д.

Определение по сущности принимает в расчет субстанции; при этом подразумевается, что нам известны все существующие субстанции во всем их разнообразии — к примеру, «живое существо», «животное», «растение», «минерал». Тогда как определение через свойства является, по Аристотелю, определением по акциденциям, число которых бесконечно. Того же тигра — который, в соответствии с определением по сущности, принадлежит к типу Хордовые (Chordata) царства Животные (Animalia) — можно описать через множество присущих этому виду свойств: у него четыре лапы, он похож на огромную кошку, полосатый, весит в среднем столько-то килограммов, издает характерное рычание и в среднем живет столько-то лет. Однако тигр — это еще и животное, появившееся на арене римского Колизея в такой-то день правления императора Нерона, или зверь, которого застрелил 24 мая 1848 года английский офицер по фамилии Фергюсон, или любой другой, на кого указывают бессчетные акциденции.

В действительности мы редко даем определения по сущности; гораздо чаще мы определяем вещи по их свойствам. Вот почему списки, определяющие предмет через не претендующий на завершенность набор свойств, при всей своей упоительности гораздо ближе к тому, как мы определяем и узнаем вещи в повседневной жизни (а не в научном контексте) [78] Разумеется, перечень свойств может также использоваться в качестве оценочного инструмента. Примерами таких списков могут считаться хвала Тиру в главе 27 Книги пророка Иезекииля или гимн в честь Англии («царственный сей остров…», пер. М. Донского) из II акта шекспировского «Ричарда II». Еще один пример оценочного перечня свойств — топос laudatio puellae, хвала прекрасной деве (то есть описание женской красоты), высочайшим образцом которого является Песнь Песней. Прием этот можно встретить и у современных авторов — например, у Рубена Дарио, чья «Песнь Аргентине» изобилует хвалебными перечнями в стиле Уитмена. Не забудем также описания мужского уродства — например, известную тираду Сирано о его собственном носе из пьесы Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак» . Определение через совокупность или ряд свойств — не словарь, а что-то вроде энциклопедии, которая никогда не будет завершена и которая известна всем носителям данной культуры и некоторыми из них пополняется.