Умберто Эко - Откровения молодого романиста

Итак, определение через перечисление ряда свойств характерно для примитивной культуры, в которой отсутствует иерархическая система видов и родов, которой недоступно описание через сущность. Но оно используется и в высокоразвитых культурах, недовольных частью существующих базовых определений и пытающихся либо подвергнуть их сомнению, либо расширить объем знаний о конкретном элементе энциклопедии, открывая новые его свойства.

Итальянский писатель и оратор Эмануэле Тезауро в трактате Cannocchiale aristotelico («Подзорная труба Аристотеля», 1665) предлагает в качестве инструмента для поиска ранее неведомых связей между известными явлениями использовать метафору. Суть метода в том, чтобы составить перечень знакомых вещей, используя который метафорическое мышление способно обнаружить новые параллели, уловить незнакомые связи и подобия. Таким образом Тезауро выдвигает идею систематической классификации, которая подобна гигантскому словарю, однако в действительности является лишь перечнем случайных свойств. Свой метод он, со свойственным барокко восторгом перед «чудесной» находкой, называет «подлинно секретным, чудодейственным методом», неисчерпаемым кладезем бесчисленных метафор и изощренных концептов, утверждая, что с его помощью можно «умело проникнуть в сущность предмета и выискать глубоко запрятанные его свойства, а затем свойства эти остроумно сопоставить одно с другим». Иными словами, метод позволит обнаружить аналогии и сходства, которые остались бы незамеченными, если бы каждый предмет пребывал в той категории, куда попал при классификации.

Далее я могу лишь привести несколько примеров из предложенного Тезауро каталога, который, кажется, можно расширять бесконечно. В категорию «Сущности» он включает такие разделы, как Божества, Идеи, Мифические Боги, Ангелы, Дьяволы и Духи; в категорию «Небеса» — Планеты, Зодиак, Пары, Воздух, Метеоры, Кометы, Молнии и Ветры; в категорию «Земля» — Поля, Пустыни, Горы, Холмы и Утесы; в категорию «Тела» — Камни, Самоцветы, Металлы, Травы; в раздел «Математика» — Глобусы, Компасы и Квадранты и так далее. Или например, категория «Меры»: в разделе «Меры объема» присутствуют Малый, Большой, Длинный и Короткий; в разделе «Меры веса» — Легкий и Тяжелый. В категории «Достоинства», в разделе «Зримое» имеются Видимое и Невидимое, Кажущееся, Прекрасное и Уродливое, Светлое и Темное, Черное и Белое; в разделе «Обоняемое» — Аромат и Зловоние. В том же духе составлены категории «Связи», «Действия и Чувства», «Местоположение», «Время», «Основание» и «Обычай». Для примера: в категории «Меры», в разделе «Меры объема», в подразделе «Малые вещи» названы ангелы (которые, как известно, умещаются на острие иглы), бесплотные духи, два полюса (две неподвижные точки сферы), зенит и надир. Среди «Элементарных вещей» упомянуты огненная искра, капля воды, каменная крупинка, песчинка, жемчужина и атом; к «Людям» среди прочего относятся эмбрион, выкидыш, пигмей и гном; к «Животным» — муравей и блоха; к «Растениям» — горчичное семя и хлебные крошки; к «Наукам» — математическая точка, к «Архитектуре» — вершина пирамиды.

Перечень этот выглядит довольно бестолково — как, впрочем, и другие предпринимавшиеся в эпоху барокко попытки свести воедино все накопленные цивилизацией знания. Каспар Шотт в труде Technica curiosa («Занимательная техника», 1664) и в книге о природной магии Jocoseriorum naturae et artis sive Magiae naturalis centuriae tres («Серьезная игра природы и искусства, или Естественная магия трех веков», 1655) ссылается на некое произведение 1653 года, автор которого представил в Риме свой Artificium (свод правил), описывающий сорок четыре основных класса сущностей:

— Элементы (огонь, ветер, дым, пепел, ад, чистилище, центр земли),

— Небесные сущности (звезды, молнии, радуга),

— Интеллектуальные сущности (Бог, Иисус, речь, мнение, подозрение, душа, стратагема или спектр),

— Светские сословия (император, бароны, плебеи),

— Духовные сословия,

— Ремесленники (художники, моряки),

— Орудия,

— Чувства (любовь, справедливость, похоть),

— Религия,

— Таинство исповеди,

— Суд,

— Войско,

— Медицина (врачи, голод, клистир),

— Животные,

— Птицы,

— Рептилии,

— Рыбы,

— Части животных,

— Утварь,

— Пища,

— Напитки и жидкости (вино, пиво, вода, сливочное масло, воск, смола),

— Одежда,

— Шелковые ткани,

— Шерстяные ткани,

— Холстина и прочие ткани,

— Мореходство (корабль, якорь),

— Пряности (корица, шоколад),

— Металлы,

— Монеты,

— Различные поделки,

— Камни,

— Драгоценности,

— Деревья,

— Плоды,

— Общественные места,

— Веса,

— Меры,

— Числительные,

— Время,

— Прилагательные,

— Наречия,

— Предлоги,

— Лица (местоимения, титулования вроде Его Высокопреосвященство Кардинал),

— Путешествия (сено, дорога, грабитель).

Можно до бесконечности вспоминать барочные перечни от Кирхера до Уилкинса, один умопомрачительнее другого. Отсутствие систематичности в них является свидетельством попыток энциклопедистов избежать устаревшей классификации по родам и видам.

С литературной точки зрения, такие «научные» попытки классификации предложили писателям образец избыточного описания, хотя кое-кто может сказать, что все было наоборот, что модель была заимствована учеными из литературы. И действительно, одним из первых создателей бесконечно длинных перечней был Рабле, который использовал списки именно для того, чтобы разрушить жесткий миропорядок, установленный средневековыми академическими суммами.

Начиная с Рабле, список (который со времен античности был почти pis alter, крайним средством, способом выразить невыразимое, вымученным каталогом, составляемым в тихой надежде случайно набрести на форму, что сведет воедино множество разрозненных свойств) превращается в поэтический акт, исполняемый из чистой любви к деформации. Рабле положил начало поэтике списка ради списка, поэтике списка избыточного.

Только страсть к избыточности могла вдохновить барочного сказочника Джамбаттисту Базиле вставить в рассказ о семи братьях, которые по вине собственной сестры превратились в голубей (в сборнике «Сказка сказок, или Забава для малых ребят»), бесконечное перечисление названий птиц: коршуны, ястребы, соколы, камышницы, бекасы, щеглы, дятлы, сойки, совы, филины, галки, грачи, скворцы, кулики, петухи, курицы и цыплята, индюки, дрозды, зяблики, синицы, корольки-крапивники, чибисы, коноплянки, зеленушки, клесты, мухоловки, жаворонки, ржанки, зимородки, трясогузки, малиновки, клесты, воробьи, утки, рябинники, вяхири, снегири. Движимый именно любовью к избыточности, Роберт Бертон, описывая в «Анатомии меланхолии» (книга 2, часть 2) безобразную женщину, растянул поток брани и оскорблений на много страниц. Именно из любви к избыточности Джамбаттиста Марино в 10 песне своего «Адониса» посвятил каскад строк перечислению плодов человеческого труда: «астролябии и альманахи, силки, скребки и отмычки, клетки, бедламы, плащи, ларцы из ракушек и мешки, лабиринты, отвесы и ватерпасы, игральные кости, карты, мяч, доска и шахматы, погремушки, шкив, плотничий бурав, бобина, мотовило, подъемный бугель, часы, кубы для перегонки, сосуды-декантеры, мембраны и реторты, полные ветром шары и мехи, вздутые мыльные пузыри, дыма столбы, крапивные листья, тыквенный цвет, зеленые и желтые перья, пауки, скарабеи, сверчки, муравьи, осы, комары, светляки и мотыльки, мыши, кошки, шелкопряды и сотни иных удивительных изделий и животных; видишь все это и прочие дивные дива в количествах знатных» [79] Mira intorno astrolabi ed almanacchi, trappole, lime sorde e grimaldelli, gabbie, bolge, giornee, bossoli e sacchi, labirinti, archipendoli e livelli, dadi, carte, pallon, tavole e scacchi e sonagli e carrucole e succhielli, naspi, arcolai, verticchi ed oriuoli, lambicchi, bocce, mantici e crocciuoli, mira pieni di vento otri e vessiche e di gonfio sapon turgide palle, torri di fumo, pampini d'ortiche, fiori di zucche e piume verdi e gialle, aragni, scarabei, grilli, formiche, vespe, zanzare, lucciole e farfalle, topi, gatti, bigatti e cento tali stravaganze d'ordigni e d'animali; tutte queste che vedi e d'altri estrani fantasmi ancor prodigiose schiere .