Андрей Рудалёв - Письмена нового времени

Конечно, вокруг все устлано дорожкой из благородных порывов. Показать ребенку-подростку, что все зависит только от него, что мир предельно к нему враждебен и «прорваться» он может только сам. В одном из своих интервью Чудакова сказала: «совершенно неверно относиться к людям 12–14 лет только как к объекту воспитания. К ним надо относиться как к субъектам, как к действующим лицам, как к активным действователям, возлагать на них надежды, и тогда они их оправдают». Все это хорошо и замечательно, но вот почему-то создается впечатление, что роман этот вовсе не для детского чтения и что облеченные в форму подростковой книги рассуждения о прошлом, настоящем и будущем России замечательного ученого Мариэтты Чудаковой — особая интеллектуальная игра скорее для взрослых и для критиков. Ключ к началу этой игры подает сама Мариэтта Омаровна: «детскую литературу нельзя анализировать так, как ее анализируют. Ее надо анализировать так, как филолог анализирует серьезную классическую литературу, потому что там есть такие образцы, которые заслуживают настоящего литературоведческого анализа».

По выходу книги довольно пафосной рецензией разразился Андрей Немзер «Как сохранится Россия» («Время новостей», 19.05.2005). В своей заметке Немзер буквально слово в слово повторяет многие суждения Чудаковой: «Женя и ее друзья спасают не мир, а конкретного попавшего в беду человека», «Умело выстраивая интригу и многажды предлагая улыбнуться, Чудакова не позволяет забыть о значимости происходящего», «это уважение к героям и стоящее за ним уважение к юной аудитории», «Чудакова знает, что Женя со товарищи Олега освободят, а читатели не останутся равнодушными ни к его судьбе, ни к тем социальным, политическим, историческим, моральным проблемам, о которых говорится «по ходу дела». Она знает, что «знаки времени» (будь то любовь к «Макдоналдсу», увлечение «Гарри Поттером», компьютерные страсти и даже очень опасные явления, вроде скинхедства) не превращают наших детей в чужих. Она не ужасается младому племени и не заискивает перед ним».

Совершенно случайно наткнулся на одном форуме в интернете на некоторые высказывания относительно книги о Жене Осинкиной («Библиофорум»). Цитирую: «Минувшая неделя стала для меня неделей потрясений. Сначала я читала второй том «Робинзона Крузо» полностью и без купюр. В результате окончательно разочаровалась в этом герое и даже сочла его отвратительным. Героя, а не книгу и не писателя. А вчера вот я чуть было не разочаровалась в человечестве вообще, потому что читала книгу-победителя «Алых парусов»—2004 — «Дела и ужасы Жени Осинкиной» М.О. Чудаковой. Я читала ее после всех моих друзей и коллег, но реальность оказалась еще кошмарнее, чем все их (коллег и друзей) страшные рассказы. Я не буду останавливаться на таких общих местах, как суконный и местами безграмотный язык, манекенная пластмассовость персонажей, навязчивая дидактичность, неопределенность жанра. Я скажу только, что даже графоманская парочка Иванов — Устинова со своими детскими детективами выглядит на фоне известного литературоведа замечательным писательским дуэтом. Я уж не говорю о том, что они, Ивановы — Устиновы, в отличие от Чудаковой, заботятся о минимально правдоподобной мотивации поступков героев, относительной достоверности историй их жизни, примерно логической связи между эпизодами и т. д. У Чудаковой подобного нет и в помине, не до того уважаемой лауреатке премии по литературе для детей и юношества. Ей даже в голову не приходит разобраться, какова ее потенциальная аудитория. В результате, с одной стороны, мы встречаем в тексте чудовищные «глазки-щечки» и какие-то идиотские пояснялки для дебилов, а с другой — только взрослому читателю понятные намеки на «Главного сказочника» или на то, что «в 1953 году кто-то умер, но Женя не помнила, кто».

«Главное, я сама — если меня спросить — вполне разделяю праведное негодование М.О. по поводу разных «негативных явлений», — продолжает автор. — Но сейчас, по-моему, уже нельзя так вот в литературном произведении открытым текстом декларировать свои всякие принципы, пусть даже самые правильные. Такие декларации только раздражают; а надеяться, что кто-то проникнется справедливостью провозглашенных автором идей и сразу морально вырастет, очистится от скверны и перестанет матом ругаться, — по меньшей мере, наивно».

Как видим, то, что сам автор ставит себе в заслугу, читатель может воспринимать именно как откровенные недостатки.

А вот реплика другого участника диалога: «Ну да, она думает, что ее книга — для «детей 8—10 лет», что она «нашла увлекательную форму» и что ее творение будет «проглатываться подростками». Надежды тетенек питают…», «Но неужели она на самом деле думает, что подростки — такие?».

Конечно же, нет. Автор — здравомыслящий человек. Если фон, на котором происходит повествование, тяготеет, по авторскому замыслу, к предельной реалистичности, то положительные герои — ребята из команды Жени Осинкиной — воплощают в себе некие идеальные чаяния писателя. Перед нами новый вариант утопической конструкции, которая вырастает не сама по себе, как интерактивная игра, по примеру «Гарри Поттера», а изначально жестко регламентирована авторской волей, авторским представлением и замыслом. Если хотите, это научная монография, написанная особым эзоповым языком.

В предисловии к давнему учебнику по детской литературе (Арзамасцева И.Н., Николаева С.А. Детская литература. Учебное пособие для студентов средних педагогических учебных заведений. 2-е изд., испр. — М.: Издательский центр «Академия», 1997) есть следующие строки: «Маленькие дети безоговорочно верят всему, что написано в книжке, и эта вера делает задачу писателя исключительно ответственной. Он должен быть правдив со своим читателем, но правда здесь особого рода — художественная, что означает убедительность вымысла при моральной чистоте и цельности замысла. Только в этом случае детская книга может выполнять свою главную задачу — воспитывать человека нравственного. Для писателя вопрос «как писать для малышей?» — это, в сущности, вопрос о том, как общаться с ребенком. Глубокое духовное взаимодействие взрослого автора и маленького читателя — важнейшее условие успеха».

Иллюстрацией этого может быть история, как-то рассказанная все тем же Эдуардом Успенским: «Набился полный зал. Все умненькие, начитанные, вопросы задают. Встает мальчик в очочках, только что из-за компьютера, и спрашивает: «А какое сейчас положение в Африке?» Я растерялся, начал что-то бормотать про войну в Гвинее и голод в Сомали. А он уточняет вопрос: «Айболит еще там?» Ребенок доверяет взрослому, еще более доверяет слову, выведенному в книге, и не надо этим доверием злоупотреблять.