Ратислав Пашков - Разговоры с отцом. Часть первая

Меня и ещё двух молодых воинов дружины Всеволода послали на тропу, единственный путь в Китеж-град. Посмотреть, что да как. В общем, в дозор. Отправились налегке, дело было привычное и каждодневное. Шли, не особо скрываясь, но, тем не менее, посматривая по сторонам и особенно вперёд, сквозь гущу деревьев, через которые петляла сокрытая тропа. Однако далеко от города уйти не успели. Первым знаком присутствия на тропе кого-то ещё стало громкое фырканье лошадей где-то впереди. Видимо мошки лезли им в дыхательные отверстия. Мгновенно сойдя с тропы и прячась за деревьями чуть в стороне от неё, мы стали ждать визуального свидания с путниками. Однако это был целый отряд. По приближающемуся из-за деревьев шуму, стало понятно, что идут воины, ведущие в поводу снаряжённых боевых коней. Бряцание кольчуг, звуки ударов веток по щитам и доспехам, тяжёлая поступь мощных коней – всё это говорило о приближении тяжёлой кавалерии, что было в те времена знаком княжеских дружин. Оставив сотоварищей наблюдать и строго-настрого указав им не высовываться, сам я поспешил назад в Китеж-град. Предупредить Князя Всеволода о подходе неизвестной дружины. Соблазн самому дождаться встречи с неизвестными воинами был, но я понимал, что тогда не смогу пройти в город, ведь пробираться туда не по тропе было невозможно. А на тропе меня заметят и, в случае враждебного настроя, вряд ли дадут уйти живым. Пробежав до ворот города за рекордные секунды, я распугал постовых у ворот громким стуком. Докладывать пришлось наследнику Всеслава, Верховному Волхву Добролюбу, так как он остановил меня на полпути к Князю и потребовал объяснений моей поспешности и взволнованности. Пришлось докладывать ему о незваных гостях, вероятнее всего воинской дружине какого-то Князя. Выслушав мой недолгий рассказ, Волхв отпустил меня к Князю, а сам поспешил в свой терем, по дороге давая какие-то указания коллегам по волховскому цеху.

Я доложил Князю о гостях и испросил разрешения попробовать вернуться к своим сотоварищам, оставленным в лесу. Получив добро, не рискнул идти по тропе, чтобы не быть замеченным. Пришлось пробираться через лес, стоявший стеной. Чуть поодаль от города, но уже совсем рядом, тропа была заполнена воинами. Судя по всему, дружина незваных гостей было очень многочисленная. Авангард её уже подходил к воротам Китеж-града, а вся тропа, вдоль которой я с трудом пробирался, превратилась в поток людей и коней, бряцающих оружием и доспехами. Пробираться беЗшумно не получалось и я затих, разглядывая тех, кто уже стоял на опушке у входа в Китеж. Толпа воинов, растёкшаяся по всему лесу в форме единственной в лесу тропы – явно было княжеским войском. Скорее всего, идут воевать, а иначе зачем тащить столько воинов по такой узкой и неудобной тропе, – подумал я. Я вернулся ко входу в город, но стараясь не привлекать внимания, продирался сквозь колкие ели. Всё лицо и руки были в крови, но это сейчас волновало меня менее всего. Предводитель войска уже стоял у самых ворот. Войско из Рассении, узнал я типичный княжеский шлем, снятый предводителем чужаков. Хотя, собственно и мы с князем здесь были чужаками, просто пришедшими чуть ранее. Но за три года, что мы жили в Китеж-граде, стали воспринимать его как свою родину. Послышался аккуратный стук, Князь или Хан, как называли в Рассении военных князей, почтительно, без лишнего пафоса постучался. Ворота тут же отворились, как будто охрана ждала этого стука. Вышел сам Добролюб. Ворота за ним затворились, гостей внутрь не пригласили, несмотря на их вполне пока мирное поведение. Хан и Волхв отошли в сторону от ворот, как раз в ту, где пробирался через заросли я. Разговор целиком я не слышал, говорили не громко, но кое-какие отрывки до меня доносились. Хан просил выдать ему Князя Всеволода, обещая, что ничего дурного с ним и его дружиной не случится. Волхв не желал слушать Хана, ему было всё равно, для каких целей пришёл тот в Китеж и для чего ему Князь. Он поучал (иначе и не скажешь, ибо тон был как у учителя, ругающего нашкодившего школьника) Хана прекратить братоубийственные походы, образумить Род, некогда единый и могучий, а нынче разбитый на мелкие княжества, воссоединиться. Хан периодически пытался вставить слова оправдания, главный лейтмотивом которых было то, что с этой целью – образумить рязанских, да киевских князей он и был послан. Но Волхв был слишком зол на всё происходящее и всех участников раскола Русичей. Не особо разбирая, кто прав, а кто виноват, он ругал всех и вся, призывая чтить Покон Рода и заветы Предков-Богов. Последняя фраза в сторону Хана прозвучала громко и отчётливо: «Идите по своим городам, своим мелким княжествам и живите сами как разумеете, если традиции Предков для вас ничего не значат. А мы уйдём от вас, ибо не желаем участвовать ни в какой роли в ссорах между родами Русичей! Нет ничего хуже, чем воевать брат с братом и убивать единокровных сородичей. Пока страна Асов не станет единой и мирной, сила Волхвов оставляет эти земли».

Сказав так, Волхв Добролюб открыл малые ворота и скрылся за ними. Послышался звук затвора. Ворота закрыли на ночной запор, так просто теперь их не откроешь снаружи.

Хан подошёл к дружинникам, которые уже со всех сторон были окружены ратниками счётом более тысячи, с трудом размещавшимися на площади между лесом и городом. Остальное войско застыло на тропе, не имея возможности двигаться дальше. Ропот, прокатившийся вслед за ушедшим в город Волхвом, перерастал в гул недовольства. Войско, уставшее от многочасового пути по лесу, было явно не довольно перспективой обратного пути не получив долгожданной еды и отдыха. Хан отдавал резкие приказы, смысл которых тонул в тысячеголосом гуле. Волнение ратников не предвещало ничего хорошего. Ни Хану, ни Китеж-граду. Вдруг земля под моими ногами начала трястись. Посмотрев на замолчавшую вмиг толпу воинов, я понял, что они чувствуют то же самое. Землетрясение усиливалось и стоять на ногах уже приходилось, держась за ветки деревьев. Несколько воинов упали, Хан и несколько рядом стоящих дружинников стали могучими ударами стучать по воротам Китеж-града. Вдруг невидимая волна отбросила их в сторону остальных воинов, а тех в свою очередь повалила друг на друга в строну леса. Земля перестала дрожать и начала как бы подниматься. Такое было ощущение, глядя на город. Но вскоре я понял, что это Китеж-град стал опускаться и через несколько минут вовсе скрылся под землёй. Застывшие в оцепенении воины Бату не решались подойти к образовавшемуся обрыву. Новый звук, доносившийся из под земли и постепенно усиливающийся, заставил их и вовсе, побросав оружие и щиты, отбежать от обрыва. Точнее уплотниться в сторону леса, как пассажиры автобуса, набитого битком, под натиском людей, пытающихся втиснуться сверх всякой возможности. В это время они больше напоминали сардины, набитые в банку, чем княжескую дружину. Точнее камбалу, с выпученными глазами. Звук оказался мощным потоком воды, которая волшебным образом крутилась водоворотом на месте только что исчезнувшего города и не выходила за границы почти ровного круга-обрыва. Движение воды постепенно замедлялось и, наконец, издав ухающий звук, похожий на сильный выдох невидимого водяного великана, вода на секунду поднялась широким фонтаном и упала вниз, обдав брызгами всех, кто стоял на опушке леса. Исчезло всё. Сам город и люди его населявшие. Терем Верховного Волхва, построенный в древние времена Волхвом Всеславом, возвышавшийся над всеми постройками Китежа и хорошо видимый даже через огромный забор из цельных стволов сосен. Сам забор с воротами, в которые только что ломился Хан Бату и его орда. Воины Хана, напуганные до смерти, лежали в оцепенении. Самые храбрые неспешно поднимались и, не сводя глаз с образовавшегося на месте города озера, подбирали своё оружие или помогали подняться сотоварищам. Никто, в том числе я, не мог поверить в увиденное чудо.