Альфред Барков - Роман Булгакова Мастер и Маргарита: альтернативное прочтение

Эта книга – о знаменитом романе М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». И еще – о литературном истэблишменте, который Михаил Афанасьевич назвал Массолитом. Хотя роман адресован вовсе не им, инженерам наших душ, они, ничтоже сумняшеся, вот уже больше четверти века объясняют с давно устаревших приказных позиций, к тому же еще и миллионными тиражами, содержание «Мастера и Маргариты».

Предыстория этой книги такова. Когда-то мне дали почитать на две ночи «Мастера и Маргариту». Не скрою, чтение романа оказалось не легким делом. Было понятно только, что речь идет о А.М. Горьком, знаменитом советском писателе, одном из столпов нашей культуры; но оставалось неясным, почему Булгаков показал его и его возлюбленную в таком неприглядном виде, и что он вообще хотел этим сказать. Тогда еще не издавалась «возвращенная литература», и все мы находились под влиянием вдалбливавшихся нам на протяжении десятилетий взглядов на нашу историю и ее видных деятелей.

Через несколько лет в «Литературной газете» появился целый разворот, посвященный Булгакову – «мастеру». Из содержания помещенных в него материалов было видно, что официальный литературный истэблишмент твердо уверовал, что в образе Мастера Булгаков показал себя самого, что этот образ следует воспринимать только в положительном свете со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это в корне расходилось с моим восприятием содержания романа; к тому же, шел уже 1988 год, и появившаяся к тому времени ранее закрытые для нас материалы подтверждали мое видение содержания романа. Я написал в газету, что Мастер – вовсе не Булгаков, а Горький; получил ответ, суть которого сводилась к тому, что в переводе на обычный язык означало «Не лезь в калашный ряд».

Восприняв это как команду «На старт!», плотно занялся этим вопросом и за полгода пришел к выводу, что под Мастером действительно подразумевается Горький, под Маргаритой – вовсе не жена Булгакова, а совершенно другая, весьма знаменитая и в значительной мере одиозная особа – артистка Художественного театра Мария Андреева, гражданская жена Горького. Были определены реальные жизненные прототипы Воланда и Левия Матвея, причем эти выводы оказались неожиданными для меня самого (Ленин и Лев Толстой). Было установлено также, что в романе отчетливо просматривается «антиюдофобская» тема.

Послал материал нескольким ведущим булгаковедам и в некоторые региональные российские журналы: возьмите, дескать, идею, разрабатывайте ее дальше, вы же специалисты… Злобная реакция типа «даже если это и правда, нам такой Булгаков все равно не нужен; нас не интересует, что думал Булгаков, когда писал роман, для нас главное – форма, и каждый критик волен давать ей свое толкование; и вообще, пусть бы лучше этот Альфред Н. Барков (читай: инородец) не лез не в свое дело» не могла не сыграть роль мощного стимула для дальнейшей работы. К тому же, намеки на то, что некоторые места следует изъять (т.н. «еврейский вопрос») были восприняты как насилие и над истиной, и над личностью. В начале 1990 года срочно издал за свой счет отдельной брошюрой имевшиеся наработки. Эта мера оказалась далеко не лишней: отвергнуть-то отвергли, но по крайней мере в двух известных мне случаях рукопись мою использовали – разумеется, без ссылки на автора. Это явилось дополнительным, очень мощным стимулом к «…во то бы то ни стало…»

И все же одному экземпляру рукописи повезло: совершенно неожиданно для себя увидел ее сокращенный вариант в «булгаковском» номере «Литературного обозрения» (к столетию со дня рождения М.А. Булгакова, май 1991 г.), куда его представила М.О. Чудакова (см. Парадоксы в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»). Это тоже в значительной мере повлияло на расстановку некоторых акцентов в готовившейся книге, причем мне совершенно не пришлось кривить душой: вышедшее из-под ее пера «Жизнеописание Михаила Булгакова» было и, судя по всему, так уже и останется наиболее полным и достоверным источником биографической информации о Булгакове. И как Б.В. Соколов ни напрягался, а его гораздо более поздняя (и, мягко выражаясь, компилятивная, а по-современному – «генерическая») версия, которую он без ложной скромности назвал «энциклопедией», с «брэндом» М.О. Чудаковой не идет ни в какое сравнение. К тому же, «Жизнеописание Михаила Булгакова », оказавшись той самой «ложкой к обеду» и сыграв неоценимую роль в булгаковедении, стало не просто фактом истории литературы; оно в значительной степени сделало булгаковедение таким, каким мы его сейчас имеем. А восстановленные М.О. Чудаковой, пусть частично, самые ранние редакции романа? Это же бесценный клад для исследователя, и я не только с удовольствием его использовал в данном исследовании (похоже, единственный из всех почитателей творчества М.О. Чудаковой), но и в определенной степени подтвердил правильность некоторых ее текстологических решений.

Публикация книги « Роман Михаила Булгакова Мастер и Маргарита: альтернативное прочтение» (Киев, «Текма», 1994) принесло мне много друзей и приятных знакомств. Но есть и недовольные – в основном те, чьи ранее опубликованные выводы не подтверждаются реалиями романа. Один доцент пединститута из воспетого поволжского Городка даже обиделся: «Вы мне оппонируете!» Увы, уважаемые филологи не учитывают, что наука ставит перед собой единственную цель – установление фактов, и что всякий человек, считающий себя ученым, обязан их уважать. А выводы, основанные на фактах, подгонять под чьи-то пристрастия или просто амбиции не годится. Не хочешь, чтобы тебе «оппонировали» – не пиши глупостей и не профанируй науку.

Очень не хотелось бы, чтобы булгаковеды Запада воспринимали содержащуюся в книге полемику как адресованную в том числе и им. Наоборот, считаю, что российские филологи просто обязаны принести свои извинения за то, что на протяжении десятков лет вводят общественность в заблуждение относительно истинной направленности творчества Михаила Булгакова, в частности, романа «Мастер и Маргарита». Но кто из них, испорченных «квартирным вопросом», построивших свою карьеру на лжи и утилизировавших творческое наследие Булгакова в качестве обыкновенной кормушки, признается в том, что обманывал и себя, и других?.. Оказалось, что для них совершенно безразлично как истинное гражданское кредо писателя, так и содержание его творчества.