Николай Романецкий - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 3

Богато тогда жили в торговле, те, кто на дефиците сидел. Правда, спалось им плохо. Да бог с ними. Не о том речь.

Дядя Федя нас на квартиру устроил к одной старушке. Общежитие давали только на третьем курсе или в конце второго, как повезет. Вещей — как у солдата, только самое-самое.

Поехали на картошку. Там Утюг, то есть Серега, с девушкой и познакомился. Из параллельной группы. Так он от меня отдаляться стал. Я даже какую-то глупую ревность почувствовал. На лекциях он теперь с Катькой сидел.

Надо сказать, разрыв между школой и вузом велик. С первых же лекций возникает ощущение, будто ты долго болел, многое пропустил, и теперь придется срочно наверстывать. Преподают физику, к примеру, сразу с применением интегрального метода. Сам же метод читают по математике недели через две. Я до сих пор не знаю, было это специально сделано или же просто небрежность в расписании. Даже мне пришлось поднапрячь силы, а уж он день и ночь корпел. Тут-то упорство ему и пригодилось. Но иной раз ко мне обращался: помогай, не врубаюсь.

Да, да, я знаю. Теперь это в школе проходят. Но тогда не было одиннадцатого класса.

Девушка та, Катя, приехала из какого-то районного городка, как и мы. Из соседней области. Что уж ее сюда принесло — не знаю. Только ясно было, что не осилить ей высшей математики.

Нежданно нагрянула сессия. Серега хотел Кате помочь, но втроем заниматься как-то… Я уходил в библиотеку, сделав обиженную мину… Как все глупо и стыдно…

Вышло так, как и следовало ожидать. Мы с Утюгом проскочили, на грани троечки, а девонька получила свои три двойки, по двум математикам и физике, и поехала домой. Да что девчонкам! Им-то армия не грозит. Ну, не вышло и не вышло. Особой трагедии нет.

Первое время Серега письма получал. И ответы писал пару раз. Потом отвечать перестал. Стал письма рвать, не читая, прямо в конверте, со злостью. А потом они и приходить перестали. У него быстро новая пассия появилась. И на меня он стал посматривать снисходительно, как смотрят на младших. Я с девушкой стал встречаться только летом, после первого курса. Тогда и… как бы это… ну, вы понимаете. Первый раз. А у него, видать, еще зимой случилось.

Я? Завидую? Как можно завидовать тому, кто уже давно лежит в могиле? Может, тогда и завидовал. Чуть-чуть. Это нормально, правда? Время для настоящей зависти еще не пришло. Даже не столько зависти, сколько досады.

Летнюю сессию я сдал почти легко. Все же сказался результат целого года тяжелой, без дураков, учебы. А вот Серега еле-еле проскочил, чудом, можно сказать. Нет, троечников на свете полно, но они все разные. У нас был один в группе — раздолбай и лентяй, но голова. Тоже одни тройки. Так он практически ничего не учил. С лекций все помнил. И соображал мгновенно.

Просто Серегин метод «высиживания» больше не годился. Дальше нужна была соображалка. А с ней как раз у Утюга всегда были большие проблемы. На втором курсе намечалась квантовая физика, и такие разделы математики, что задницей не высидишь. Я всерьез опасался, что следующая сессия будет для него последней. И загремит мой дружок в армию, кирзачами стучать. Только напрасные это были опасения. Произошло то, чего я и представить себе не мог.

Второй курс, колхоз. Однажды сидим с ним в избе, вернувшись с поля, бабка ужин собирает, а он мне тихо так говорит: «Ты не представляешь, как мне на занятия хочется». Это Утюгу-то! На занятия! Сказал бы, надоело в грязи копаться, — понятно. А то — на занятия. Я только плечами пожал. Усталый был очень.

Так вот, Серега-Утюг, если хотите знать, исчез в начале второго курса. Двадцать седьмого сентября. А вместо него появился знаменитый физик Сергей Федорович Понкратов. Видели, как из куколки бабочка вылупляется?

Серегу как подменили. Навалился он на физику, на математику. Только не корпел, сопя в две дырки, как раньше, а учил с высоким КПД и, что больше всего удивляло, с удовольствием. Соображалка у него обнаружилась — позавидовать. Раньше на семинарах по физике в дальний угол забивался, а теперь чаще всех руку тянул. Студентов это не удивило. Преподаватели за свою жизнь тоже всякого навидались. Люди знакомы всего год, мало ли кто есть кто… но я — другое дело, я-то его с пеленок…

Спрашивал у него, и не раз: как так, что за чудеса такие? Он отшучивался: говорит, случайно в церковь зашел, Господа попросил с физикой помочь, а тот и услышал!.. Давай, говорит, я тебе лучше про мю-мезоны объясню. Ты, говорит, мне кажется, ни хрена в них не понял.

Так мы ролями поменялись. Теперь он мне помогал врубаться.

Сессию он сдал со свистом, одна тройка, кажется, у него была: по диамату, что ли. Или по истмату. В общем, по какой-то болтологии. А дальше пошло-поехало. Серега в отличники вышел, в СНО [6] Студенческое научное общество. записался, на Доску почета попал, Комсомольцы пытались его секретарем факультета сделать, но он как-то вывернулся.

А на четвертом курсе он женился. Вернее, женили его. Очередная девушка, Тамара, залетела от него, приехали ее отец, два братца-крепыша… Они с юга были, из Краснодара. Кровь горячая. Или, говорят, женись, или мы тебе устроим. По комсомольской линии. Моральный облик советского студента-отличника. Папа у нее был какой-то шишкой, не сильно большой, но все же. Вылетишь, говорит, из института, как пробка, с формулировочкой. Даже после армии не восстановят.

Это папаша обещал. И портрет твой разуделаем под любо-дорого… Это уже братцы-кролики. Запугали парня. Да Серега и не брыкался особо, хоть Тамару, мне кажется, никогда и не любил. В октябре мы его и «пропили».

Меня, правда, он не забывал, помогал, если надо. И вообще, до конца дней своих рядом держал. Не отпускал. Я для него был и костылем и отдушиной. В загранку только он меня взять не мог. Не подходил я для загранки.

Почему я не написал его биографию? Да очень просто. Я уже говорил, что с литературой у меня еще в школе любовь не сложилась. А потом, там же врать надо. Приукрашивать. Вымарывать. Не хочу. Да и кто я такой? Один из его инженеров-помощников. За эту работу профессионалы взялись. И написали. Все, как надо, ровно, гладко, равняйтесь на него, и так далее. Ходили, спрашивали. Но им я главного не рассказал. Им этого не надо. Вам я рассказываю приватно, за столом. Хотите верьте, хотите нет, но истинную причину его самоубийства один я знаю. Расскажете вы или нет, значения никакого не имеет; Понкратов давно никого не интересует. Поскольку его теорию никто проверить так и не смог. Ее просто забыли.

Весной у них дочка родилась. Наташка. Тамара в академический ушла. А у нас уж и пятый курс не за горами.

И вдруг я получаю письмо. Представляете, от кого? От Катерины. Пишет, что ребенка родила, от Сереги, уже два с половиной годика мальчишке. Иваном назвала. Родители, как узнали, что беременна, пишет, чуть из дома не выгнали, да потом смирились и даже полюбили внучка, еще не рожденного. Все бы, говорит, ничего. Денег хватает. Только вот плохо у Ванюшки с головой. Отстает сильно от сверстников. Недавно только говорить начал. И вообще заметно. А врачи хотят знать про наследственность со стороны отца. Нет ли у него в родне кого-нибудь такого… подобного. Говорят, такие вещи передаются через поколение. Катя пишет, чтобы я ничего Сереге не говорил, она не хочет, чтобы он знал про сына. Тебе, говорит, все про него известно, твоих слов достаточно.