Николай Романецкий - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 3

Я ответил, что ни о чем подобном насчет Серегиной родни не слыхал. Отца и мать его я очень хорошо знаю, нормальные люди. И бабушка у него хорошая, золотая, можно сказать, бабушка. А дед на войне погиб, еще до нашего рождения. Но он ведь летчиком был, вряд ли больного в летчики бы определили. Это по материнской линии. Вот отец у него сирота, из детдома, война его человеком сделала. Тут возможны любые варианты. Так я ей и отписал. Серега про то письмо позже узнал, только перед смертью.

А время шло. Подошла защита. Я кое-как, четверку поставили. Серега — с блеском. Если бы не тройки первых курсов да еще по болтологии — верный бы красный диплом.

Но и так заметили. Профессор один, приезжий. Серегу отозвал после защиты, поговорили они. Серый мой аж засветился весь, как стоваттная лампа.

Аспирантура в сибирском вузе. То, что надо! Уехать он хотел далеко. Я так понял, от Тамарки подальше. Профессор тот и меня пристроил, в тот же вуз, инженером в лабораторию. Не бог весть, но все же не завод. Деньги тогда в Сибири хорошие платили. С Тамарой он разводился долго, но все получилось. Алименты — да, ну и что? Алименты — не судимость. Теперь, говорит, хоть от прессинга избавлюсь. Папаши ее да тупых братцев-кроликов. И вообще, говорит, начнем сначала!

Тогда я и заметил в глазах его какой-то… как бы поточнее… страх, что ли. Или затравленность, как у зверя. Как будто он страшное преступление совершил, про которое никто не знает и не узнает, но совесть грызет. Я вообще-то в его личные дела носа не совал, а тут ляпнул, неожиданно для себя: «А что с дочкой, что-то серьезное?»

Он даже пригнулся, как от удара.

«Ты знаешь? Но я не виноват! — он говорил шепотом, готовым сорваться на крик. — Что мне теперь, всю жизнь на них положить? Я тоже человек. И ни в чем, слышишь ты, я ни в чем… Никто не может знать… Наследственность… никто не гарантирован… никто, что у него сто лет назад дурачка в родне не было… ты слышишь?!»

«И не напоминай мне об этом никогда», — добавил уже спокойно.

В Сибири тоже женщины есть. Полгода не прошло, как Серега жениться надумал. К тому времени, надо сказать, дела у него не очень шли. Совсем даже плоховато. Он ведь кандидатскую писать взялся, как развитие своего дипломного проекта. Только это дело шло ни шатко ни валко, его соображалка стала сбои давать. И чем дальше, тем больше. Он даже в своих прежних расчетах путался. Опять Утюгом повеяло.

Я? Что я? Моя девушка в Сибирь ехать отказалась. А здесь я как-то… и перед Серегой… я вроде как при нем всю жизнь состоял, были романчики, да так, несерьезно. Так вот и оставался один. Пока время не пришло.

Та женщина, Татьяна, оказывается, уж на четвертом месяце от Сереги была, когда он ее в загс повел. Ох, и шустер парень! Расписались тихо-мирно, при двух свидетелях. Я, конечно, и подруга ее.

Профессор тот в Сереге разочаровался и хотел поставить вопрос о его отчислении. Но Серегу спасла перестройка и всеобщая неразбериха в институте. Каждый тогда о себе заботился. Никому ни до кого дела не было. Так полгода и прошло. А как только ребенок родился, девочка, Ирина, у Серого опять мозги прорезались. Кандидатскую он за три месяца полностью переработал, представляете? Это же невозможно. А он сделал. В ней и основную свою научную идею впервые сформулировал: «О самоорганизации глубокоинтегрированных систем». То есть, если упаковать достаточно плотно и в большом количестве двоичные элементы, то каждая такая система должна проявлять некие индивидуальные параметры, свои, что-то вроде отдаленных зачатков личности. И доказал теоретически. Интересно, что количество элементов и плотность упаковки должны быть сравнимы с мозгом. Миллиарды в сравнительно небольшом объеме.

Защитился, понятно, с блеском.

До сих пор микроэлектроника таких плотностей не достигла. Но хоть было ясно, куда идти и чего ожидать. Это же прямой путь к искусственному интеллекту! У нашей нищей науки таких средств нет, да и заделов тоже. Ведь мы не создали даже приличного процессора. Зато иностранцы, которых уже стали везде пускать, разом поняли, что к чему. Серега стал в одночасье востребованным, ему предложения посыпались от разных университетов… И деньги. А он? Знаете, что он первым делом сотворил? Догадались?

Пока Иринка маленькая была и ничего не заметно, он Татьяне второго ребенка заделал, уже вполне сознательно. Даже я не сразу понял, хотя какие-то смутные догадки у меня уже были. О связи между Серегиными детьми и его научными успехами. Когда он убедился, что жена беременна, спокойно уехал за границу. Он уже знал, что одного ребенка где-то на два-три года хватает, значит, в ближайшее время ему возврат к Утюгу не грозит! Запас времени есть.

Я в смятении был. И в зависти. Все — ему. Научные публикации, слава, деньги. Он английский за какие-то полгода освоил, не прерывая научной работы, просто невероятно! А во всем мире только один я знал, что он ворует разум у своих детей. А мне он подарочки-подачки присылал: стереосистему, телевизор, компьютер, костюмы… Я с ненавистью брал. И пользовался.

Что? Развалили Россию? Глупости. Россия не есть что-то геометрически цельное, как здание. Россию развалить невозможно, потому что она изначально строилась как куча развалин. Да, Россия — это куча. Чего? Неважно! Там навалено много и хорошего, и плохого, важна структура. Кучу можно сделать нравственно низкой, раскатав в Советский Союз, или аморально высокой, выдавив из нее достижения железным обручем репрессий…

В русскую кучу можно воткнуть длинный шпиль, и она на короткое время станет выше американского небоскреба. Но шпиль нашей космонавтики быстро рухнул, ибо в куче нет твердой опоры.

Кучу невозможно победить, в ней увязнет любой агрессор, и даже формально завоевав ее, он получит больше проблем, чем выгоды, потому что никто не знает, что с ней делать. И все наши правители, как реформаторы, так и консерваторы, правили с одинаковым (для кучи — нулевым) успехом.

Куча аморфна, у нее нет определенных размеров, веса и плотности. Она инертна, непонятна и опасна. Там, внутри, бродят никому не ведомые процессы, там обитает неопределенность под названием «загадочная русская душа», способная отдать последнюю рубаху ближнему, равно как и отрубить ему голову.

Когда же кто-то хочет построить маленький домик на краю кучи, ферму, к примеру или еще что, куча с криком: «Американизм! Преклонение! У нас свой путь!» рушит эту постройку, давит налогами, любыми способами, и поглощает обломки. Потому и бегут. Эмигрируют. Не хотят жить в куче…

Ладно, я что-то отвлекся.

Понкратов попер вверх. Звания, деньги, награды. Статьи в УФН. [7] «Успехи физических наук», престижный научный журнал. Сереге даже на ПМЖ предлагали. Он, конечно, отказался. ТАМ быстро все раскроется, и его вышвырнут. А поработать временно, хапнуть, сколько получится, и вернуться — можно. Ну вот, у меня даже в словах завистник проявился. Еще бы! Я ведь так и ходил в простых инженеришках, рутинную лямку свою тянул и без семьи остался по его милости. Ну, может, не так уж по его, но все же… я ему служил. Отдушиной. И костылем. Только со мной он мог по душам… С женой — нет. Ее он просто использовал для рождения детей! А он мне — костюмчики… В общем, разозлился я на него, никак не мог приезда дождаться. Чтобы крупно поговорить. Хотя о чем? Сам не знал. Место себе за границей пробить? Так я же в его науке ни уха, ни рыла. Английского не знаю. Шантажировать его, денег требовать? Так он ничего официально наказуемого не совершил. И даже осуждаемого морально. Ну, разведен однажды. И что? Бабник? Конечно! Но ведь и великий Дау [8] Дружеское прозвище Л. Д. Ландау. ангелом не был! А что дети ущербные родятся, так, опять же, не виноват он. А то, что они нормальные родятся, а он разум их похищает, — вообще смешно. И недоказуемо. И невозможно. А то, что он их зачинает умышленно, так для того люди и женятся… Ну, что тут попишешь?