Николай Мельников - Классик без ретуши

Сейчас среди плеяды начавших за границей авторов выдвигается В. Сирин, который, несомненно, является одним из наиболее блестящих и талантливых романистов нашей эпохи. За девять лет своей литературной деятельности он написал много книг и проделал огромную работу над собой, над словом и формой. На всем им написанном чувствуется дуновение подлинного таланта, дыхание современности, ритм наших дней.

Тон его прозы, конечно, не похож на тон прозы прежних корифеев пера, но это и понятно, нынче другой темп жизни, другое восприятие, иные слова. Старые слова и образы умерли, старые настроения тоже. Унылая и трудная стала жизнь — такой ее Сирин и показывает. Он усиливает краски, уточняет, подчеркивает, но можно ли его винить за то, что герои его все ничтожные маленькие люди.

Что делать чуткому писателю, если огрубел, измельчал загнанный нуждой, трудом и тоской по родине человек? В манере письма Сирина есть что-то жестокое, он с хладнокровием вивисектора препарирует души и вывертывает подлинную их сущность наизнанку. Часто это отвратительно, но всегда сильно. Путем беспощадного анализа он умеет показать язвы, быть может не замеченные другими. Его творчество пессимистично, но оно подлинная действительность.

Сирин, несомненно, продукт современности. Он вырос за границей, учился в Оксфорде, где кончил филологический факультет, — родина для него смутный, прекрасный сон, виденный в детстве, но традиции своей страны и своего языка он чтит и уважает. Он подлинно русский писатель, со свойственным только русскому духовным восприятием окружающего.

Сын известного В.Д. Набокова, члена центрального комитета кадетской партии, пожертвовавшего своей жизнью за Милюкова, он не мог не унаследовать у отца тонкого ума и глубокой культуры, которая чувствуется в каждом его произведении. Мать его происходит из семьи Рябушинских. {79}

Литературную свою карьеру Сирин начал томиком стихов, а с первым романом выступил в 1926 г. Роман назывался «Машенька» и оказался достаточно слабым. В нем слишком много размышлений, он растянут, и психологический момент, который является стержнем книги, совершенно неубедителен. Однако в романе есть некая свежесть образов, четкость стиля и смелость, которая пленяет. Кроме того, автор сразу взял культурный, благородный тон и сумел дать атмосферу маленького пансиона, затерянного в Париже. Словом, в этом не совсем удавшемся романе уже чувствуется будущий мастер слова.

Действительно, во втором его романе «Король, дама, валет», вышедшем в 1928 г., многие ошибки преодолены и сделан первый шаг к оригинальной причудливой выдумке, которой характерны все последующие произведения этого автора.

Вышедшие же в 1930 году рассказы и стихи под общим названием «Возвращение Чорба» сразу захватывают и показывают огромный рост таланта В. Сирина. Каждый рассказ в этом сборнике по-своему замечателен. Поражает изысканность слога, острота анализа, своеобразность тем (автор ставит себе почти исключительно психологические задачи, которые виртуозно разрешает). В рассказах этих есть много трагизма, много грусти, но автор остро чувствует все чудесное, все прекрасное, для него характерно удивление и восхищение перед «мерцающей радостью и трепетным волнением жизни».

Больше, чем люди, его умиляют растения и в особенности бабочки, недаром он написал такой неповторимый рассказ, как «Пильграм», в сборник не вошедший, но напечатанный в «Современных записках». Темой этому рассказу послужил человек, мечтавший увидеть бабочек: «бархатно-черных с пурпурными пятнами между крепких жилок, густосиних и маленьких слюдяных с сяжками, как черные перья» — и вместо этого, не выдержав наплыва одинокого, долгожданного счастья, ушедший далеко в иной мир, откуда, как надеялся автор, он «попал и в Конго, и в Суринам» и увидел, наконец, все то, о чем грезил…

В этом рассказе и во всех других чувствуется пронзительная жалость и, может быть, легкое презрение к людям, таким несовершенным, беспомощным и маленьким по сравнению со вселенной…

И все же наравне с этой жалостью для Сирина, как и для Теофиля Готье, видимый мир существует. Он любит свет и тени, печаль и счастье.

Слог его несколько причудлив благодаря большому количеству абсолютно нешаблонных образов. Художественное чутье не дает ему пользоваться ими слишком часто. Он привык писать сжато, в этом — поэт, умеющий в одном слове дать целый образ, нарисовать картину.

Стихи, помещенные в сборнике рассказов «Возвращение Чорба», чеканны, хорошо сделаны. В них заметно влияние В. Ходасевича, но во внутренней настроенности видна своеобразная индивидуальность и собственная манера. То, что В. Сирин перестал писать стихи и всецело перешел на прозу, вполне понятно. Он не лиричен. Сухость, математическая ясность его ума мешают ему петь непосредственно, искренно, самозабвенно. Только в прозе он может выявить всю свою способность осуждать, наблюдать, анализировать. Поэту, даже самому одаренному, свойственно в стихах себя рассказывать, писатель же должен взглянуть со стороны и со стороны отразить. Характерно, что стихи Сирин писал главным образом о стихах же или о вещах и мыслях, но не о чувствах…

Находит себя Сирин как романист и окончательно себя выявляет как писатель в «Защите Лужина» — романе, который надо признать лучшим из его произведений. Лужин — шахматист, полубезумный, одержимый своей идеей маньяк — нарисован им виртуозно. Во всей структуре романа проявлено не только психологическое чутье, но и огромный художественный вкус. Нельзя найти ни одной фальшивой ноты, ни одного срыва. Лужин — настолько типичен, что может войти в литературу.

Все в этом романе современно, подлинно, каждая деталь обдумана. Зоркость взгляда, наблюдательность и память лучшие помощники Музы, а качества эти есть у молодого писателя.

Следующий его роман, «Подвиг», может быть, менее блестящий и оригинальный, пленяет простотой своей фабулы, безыскусственной жизненностью и каким-то особенным «родным» тоном.

Все в нем как в будничной жизни — и герои, и обстановка. Соня, капризная, злая и вовсе некрасивая Соня, которую так любит Мартын и в которую почему-то влюбляется читатель, это та же Аглая Достоевского, но современная, в шерстяном свитере, эмигрантка, живущая в Париже. И Мартын современный — беженец — дает уроки тенниса (как давал одно время и автор). Он добродушный и неловкий мальчик, мечтающий спасти свою родину. Так естественно, что он совершает бессмысленный поступок, воплощая мечту и сказку в жизнь, — покидает благополучное эмигрантское существование, переходит границу и… погибает, вероятно, как издавна погибали все мечтатели и фантазеры. В этом романе взят упоительный прекрасный тон — тон молодости и романтизма, — который вовсе не вполне умер в наши дни, как то предполагают скептики.