Алла Латынина - Комментарии: Заметки о современной литературе

Недюжинная энергия Андрея Немзера, умноженная согласными действиями близких ему литераторов, может на какое-то время увлечь десяток неопределившихся перьев, и вот уже летучие газетные рецензии бездумно перепевают мнение мэтра, вот уже и литературное сообщество прогнулось, и вполне дюжинная повесть «Дорога обратно» экспертами-критиками признается главным литературным событием года и награждается премией Аполлона Григорьева. Посеяно просо, вот и урожай.

Но проходит время – и обязательно появится злой мальчик, который учинит потраву. Сколько помню, Михаил Эдельштейн первым упрекнул Немзера за то, что он тянет своих любимчиков «хорошистов» в медалисты (ни дать ни взять школьный учитель перед экзаменом) и так вытянул в отличники Дмитриева – «среднего из средних» («Русский журнал», 2003, 13 марта). Потом Дмитрий Быков в одном из своих «Быков-quickly» обрушился на «диктатуру посредственностей», передовой отряд Андрея Немзера, птенцов его гнезда, неустанно похваливающих друг друга, среди которых главное место отвел Андрею Дмитриеву: «Идеальный писатель, что называется блондин во всем» («Русский журнал», 2004, 29 декабря)». Теперь вот Кузьминский ставит Дмитриева на место. Право слово, Дмитриева жаль, как жаль короля в известной андерсеновской сказке: это ведь портные навязали бедняге его роль.

Что же касается похода, затеянного Кузьминским, – даже не знаю, желать ли ему удачи. Если Кузьминский действительно поставил своей задачей обратить писателей лицом к реальности, так я обеими руками за. Но чтобы взрастить что-то на литературном поле, вовсе не нужно так рьяно вытаптывать то, что прежде на нем росло. Вытоптать-то легко. Посмотрим еще, что у самих вырастет.

Новый мир, 2007, № 8

Нельзя сказать, чтобы я была таким уж усердным читателем Вячеслава Рыбакова, но из круга современных фантастов я его выделила давно. Со времени «Гравилета Цесаревича» (а это 1993 год). Тогда все больше страшилки-антиутопии писали, а над утопичностью посмеивались. А тут обаятельная, легко написанная, с динамичным ладным сюжетом – и при этом умная и парадоксальная книга, разрабатывающая завлекательную версию альтернативной истории: не было в России ни революции, ни гражданской войны, процветающая империя строит мощнейшие космические корабли, жители ее благоденствуют. А коммунизм – всего лишь безвредное этическое учение, которому привержен, к примеру, один из главных героев князь Трубецкой, в некотором роде предшественник Эраста Фандорина (аристократ на страже государственной безопасности – фигура немыслимая в литературе XIX века). Что касается нашей истории, с революцией и двумя мировыми войнами, – так это история иллюзорная, протекающая в экспериментальном мире, искусственной земле, спрыснутой облаком иррациональной ненависти, трихинами из сна Раскольникова.

И опять же – ко времени пришлась книга. Страна оказалась на очередной исторической развилке, не было недостатка в статьях, исследующих упущенные возможности Российской империи. К новому, творимому на глазах мифу о России, которую мы потеряли, легко прибавлялся еще один. Ну и что ж с того, что миф? Писатель и должен выдумывать – на то и роман, тем более – фантастический.

С тех пор я за Рыбаковым не то чтобы пристально следила, но если, скажем, в сборнике «Миры братьев Стругацких. Время учеников» мне попадалось повесть Рыбакова, где действуют постаревшие герои Стругацких, или в журнале «Нева» я натыкалась на рассказ «Смерть Ивана Ильича» – имя Рыбакова было достаточным основанием, чтобы прочесть текст (даже если он проигрывал в сравнении с «Гравилетом»).

Потом как из рога изобилия посыпались книги Хольма Ван Зайчика, и кто же не знал, что их сочиняет Вячеслав Рыбаков, китаист по образованию, вместе со своим другом и коллегой, тоже синологом Алимовым?

Эта евразийская утопия имела еще меньше оснований в реальности, но казалась умной и занимательной культурологической игрой. Трудно себе представить, чтобы военное соперничество Руси и Золотой Орды кончилось в тринадцатом веке побратимством Александра Невского и хана Сартака, последовавшим затем вечным миром и объединением некогда враждовавших народов, чтобы образовавшаяся империя Ордусь спокойствием и процветанием привлекла к себе Китай, решивший стать одним из улусов Ордуси, чтобы это гигантское евразийское пространство сделалось «величайшим, богатейшим и гуманнейшим государством в мире», чтобы там не было ни национальной вражды, ни ненависти, ни злобы – одно лишь верховенство закона и культура «уважительности к иному». Но почему бы не вообразить привлекательную империю, основанную на иных, нежели западное общество, принципах?

Конечно, активное антизападничество авторов выпирает наружу, конечно, они ловко подсаживают на крючки тлеющих фобий интеллигентного читателя, как замечательно показала это И. Роднянская в статье «Ловцы продвинутых человеков», чтобы «по возможности захлопнув окно в Европу, прорубить его в Азию». Но я не такой уж горячий поклонник современных западных демократий (хотя еще в меньшей степени мне нравятся восточные деспотии), чтобы не посмеяться над промахами незадачливого американского варвара в просвещенной евразийской империи. Да и какая опасность, – мнилось мне, – таится в культурологической сказке, в утопических фантазиях об обществе, бесконфликтно вместившем в себя разные цивилизации, в остроумной литературной игре, в парадоксальном жонглировании словами, понятиями, реалиями нашей жизни, неожиданно являющимися в их ордусском обличье?

Волею обстоятельств я оказалась нынешним летом в стране, где не так просто купить наши литературные новинки, но зато хорошо действует Интернет, и усердней обычного читала в Сети литературные журналы. Про роман Рыбакова «Звезда Полынь» («Нева», 2007, № 4), номинированный на премию «Национальный бестселлер», я прочла что-то невнятно аннотационное и сделала вывод, что в очередной утопии Рыбаков предлагает в качестве воодушевляющей национальной идеи – покорение Космоса. Что ж – Рыбакову не впервые искать мобилизационную национальную идею. Об этом немало в его публицистике. «.Без великих воодушевляющих идей не может стоять ни одна страна, являющаяся становым хребтом той или иной цивилизации (слишком уж большого напряжения требует у них их мировая роль); без великих целей существуют лишь те, кто идет у них в кильватере (Вячеслав Рыбаков. „Я русский. Что дальше“. Нева, 2004, № 11).

У меня двойственное отношение к великим национальным идеям. Порой хочется согласиться с теми, кто считает ее отсутствие залогом упадка страны. А порой с теми, кто сожалеет, как надорвалась Россия на осуществлении «великой воодушевляющей идеи». Сначала ввязалась в первую мировую войну, которой вполне могла избежать, думай она больше о себе и своем народе, а не о мировой миссии, потом коммунизм строила, потом новая война – от которой уклониться уже было нельзя, действительно сплотившая население в народ. Пора бы теперь народ и поберечь.