Алла Латынина - Комментарии: Заметки о современной литературе

Однако фантастика на то и фантастика, чтобы напоминать о великой цели. Космос вместо коммунизма? Почему бы и нет. Я открыла роман, предвкушая удовольствие от необременительного, занимательного и не депрессивного текста, от фантазии и остроумия автора (ради которых стоит потерпеть и непременные нотации идеолога, не всегда вызывающие сочувствие.) И была озадачена рыхлым повествованием, где какие-то плоские, памфлетные герои помещены в сегодняшний день, а все буйство фантазии ушло на историю наглой охоты американской разведки за российскими учеными, открывшими новый принцип полетов в космос, и тайного противостояния диверсантам великодушных радетелей из отечественных спецслужб.

В Сети меж тем (опережая бумажную прессу) разворачивалась дискуссия вокруг нового романа Рыбакова. Вообще следить за читательскими дискуссиями в блогах мне стало интересней, чем за профессиональной критикой. От критика или литературного репортера чаще всего знаешь, чего ожидать, читатель в блогах – непредсказуем; его мнение может выглядеть непрофессионально, но оно не обременено побочными соображениями. Поэтому ты получаешь весь спектр читательских мнений, когда, например, один блоггер (suhan_ilich) восторгается любимым автором и рекомендует друзьям новую «мастерскую повесть», естественно продолжающую линию предыдущей («На будущий год в Москве»), а другой (vasiliy_the_cat), ему возражая, говорит о своем разочаровании последними книгами некогда любимого писателя: «"На чужом пиру… " и "На будущий год… " – книги, – не побоюсь резкой характеристики, – лживые… Пошлая история („На чужом пиру…“) о радетельном чекисте, спасающем национальных самородков от убиения западными агентами. Злобная ложь о расчленённой России, стонущей под пятой ОБСЕ в „На будущий год…“. ОБСЕ-де, по Рыбакову, – организация, запрещающая под страхом уголовных репрессий смотреть школьникам советские фильмы и спаивающая детей дешёвым пивом в школьных столовых. И вся эта ложь написана уже при Путине, когда закрывают совсем другие газеты и прячут совсем другие книги, а имперско-националистическая риторика, напротив, слышна из каждого утюга». http://suhanilich.livejournal.com/88920.html)

Признаюсь, роман «На будущий год в Москве» как-то выпал из сферы моего внимания, но если он действительно генетически связан с романом «Звезда Полынь» – то как не наверстать упущенное? В Сети найдется все.

Роман оказался не столько фантастикой, сколько политическим памфлетом. Жаль, не попался мне раньше, когда я о сорокинском «Дне опричника» писала: было бы интересно сопоставить два памфлета, диаметрально противоположно оценивающих вектор развития страны. Сорокин гротескно экстраполировал в будущее наметившиеся тенденции: все большую бесконтрольность спецслужб, обеспечивающих «властную вертикаль», их стремление подмять под себя бизнес, прикрываясь словами о государственной целесообразности, стремление власти поставить себе на службу телевидение и прессу, искоренить оппозицию, сделать ручным парламент, все усиливающуюся антизападническую риторику, обеспеченную уверенностью в зависимости Запада от поставщика нефти и газа.

Рыбаков же, действие романа которого отнесено не в далекое будущее, а в альтернативное настоящее, реализует не столько обозначившиеся тенденции, сколько сумму антизападнических и антилиберальных мифов, согласно которым именно Запад развалил СССР и пытается теперь развалить Россию. В романе Рыбакова России уже нет – страна поделена на десятки крошечных областей, между которыми установлен визовый режим. Петербург и Москва разделены границей, чтобы ее пересечь, нужно получить визу у чиновника ОБСЕ. (Чиновник этот списан с американо-французо-немецкого чиновника, и те, кто хоть раз проходил собеседование в посольстве и сталкивался с вежливым хамством человека, которому дано право разрешить тебе поездку или запретить – не могут не испытать злорадного удовлетворения от этих страниц рыбаковского памфлета.)

Армия упразднена, что числится победой демократии.

Наука разгромлена усилиями неких международных фондов, потративших на это несметные деньги, и заменена псевдонаукой вроде астрологии: журналист Алексей Небошлепов, которого все зовут уменьшительным именем Лёка, с тоской слушает юбилейную речь главного ученого, проходимца и коллаборациониста: «Сегодня мы празднуем третью годовщину осуществленного с помощью прогрессивной мировой общественности роспуска, я бы даже не отказал себе в удовольствии сказать – разгона последнего оплота тоталитаризма, обскурантизма, агрессивного русофильства и душевредного безбожия – Академии наук».

В школах преподают переписанную в угоду Западу историю, согласно которой немцев под Сталинградом разгромила американская авиация. Советские и российские фильмы и книги запрещены – Симонов, например, за то, что воспевал фанатичное «коммунистическое сопротивление немецкой оккупации», а ван Зайчик – за то, что имел наглость «намекать, будто вовлечение всего человечества в свободный рынок евроатлантического типа не тождественно историческому прогрессу».

Несогласных с новыми порядками помещают в клинику центра психоневрологической денацификации имени Новодворской.

Собственно, толчком к движению сюжета и является «вопиющий» проступок школьника-десятиклассника: найдя на антресолях дома кассету с фильмами «Доживем до понедельника», «Иван Васильевич меняет профессию», «А зори здесь тихие», он зовет друзей посмотреть запрещенное и один из них пишет донос в комиссию ОБСЕ, представителем которой является завуч школы. Парню по прозвищу Лэй грозит исключение, если он не приведет в школу отца, давно разошедшегося с матерью. Отец попадается ему на петербургской улице случайно: это и есть Лёка Небошлепов, не утративший порядочности журналист, который никак не может найти себе места в продавшейся западным надсмотрщикам прессе.

И вот по этой бывшей России, где в Петербурге заседает сейм, в Москве – Меджлис, а Ставрополь переименован в Исламийе, где не осталось свободной прессы – только та, что оплевывает все русское, а служба новостей называется «Дерусификасьон Нувель», преодолевая опасности и пограничные кордоны, петляя и прячась от погони, путешествуют герои классическим путем русской литературы – из Петербурга в Москву. Первоначальные намерения у них разные, но в конечном счете всех покоряет высокая цель ученого-отшельника Обиванкина, некогда крупного советского ракетчика, лабораторию которого, разумеется, давно прикрыли, еще до Академии Наук. (А сейчас он и вовсе объявлен в розыск по подозрению в русском патриотизме, это за ним гонятся спецслужбы.)

Стоит заметить, что герои Рыбакова носят русифицированные имена персонажей «Звездных войн»: в ракетчике Обиванкине просматривается старый джедай Оби ван Кенноби, в имени Небошлепова Лёка – молодой Люк Скайуокер, а Лекин сын Лэй – заставляет вспомнить принцессу Лэйю.