Альфред Хаусмен - Избранные стихотворения

Вишня, краше всех дерев,
На Пасху белое надев,
Стоит у перелеска там,
Снег развесив по ветвям.

Из жизненных моих семи
Десятков два уж отними,
Осталось весен пятьдесят,
А двадцать не придут назад.

Мне наблюдать цветенья час
Пятьдесят коротких раз.
Так я скорее побегу
Смотреть на вишню, всю в снегу!

Как лес неприветлив весною печальной,
Как гол накануне недели пасхальной!
А вишня уже приготовилась к ней:
Увешена белым вдоль тонких ветвей.

Стою и считаю: мои — семь десятков,
И прожиты два уже — и без остатка.
И два от семи мне придется отнять,
Останется мало: всего только пять.

Еще пятьдесят — не очень-то много
Мне весен встречать. И короткой дорогой
Осталось пройти и увидеть края,
Где снегом покрыта вся вишня моя.

Оставь родимый Ладлоу,
С друзьями распростись,
Иди — и счастлив будь, пока
Здесь башня смотрит ввысь.
Вернешься в воскресенье,
Когда заря светла
И колокольня Ладлоу
Звонит в колокола.
Иль, может, в понедельник
Вернешься ты домой,
И зазвонят колокола:
«Вернулся наш герой».
Вернись домой героем —
Иль вовсе не вернись.
Ты будешь памятен, пока
Здесь башня смотрит ввысь.
Узнай в полуденных краях
Про плод своих побед:
Жалеет враг Британии,
Что ты рожден на свет.
А коль в полуденных краях
Твой смертный час придет,
То на сердца твоих друзей
Тяжелый ляжет гнет.
Оставь родимый Ладлоу,
Друзей в домах, в полях:
Ты всем им памятен, пока
На башне реет флаг.

Просыпайся: сумрак мглистый
Тьмы завесу приподнял,
И корабль зари лучистый
На востоке воссиял.

Просыпайся: тень короче,
Тяжкий шаг ее слабей,
И шатер разбитой ночи
Истлевает вместе с ней.

Встань, ленивые убоги;
Утро в барабаны бьет,
Сокрушаются дороги:
«Кто-то там по нам пройдет?»

Просят города, селенья,
Колокольни, маяки;
Нет их чувству утоленья, —
Всех друзьями нареки.

Милый, встань: не преуспели
Те, кто солнцу изменил;
Стыдно нежиться в постели,
Если свеж и полон сил.

Крови странствовать охота,
Впрок дыханье не сберечь, —
Милый, встань: в конце похода
Всё равно придется лечь.

Сумрак ночи в высях тонет.
Просыпайся, лежебока.
Солнце плещется в полоне
Алых отмелей востока.

Хватит нежиться в дремоте.
Свет расшвыривает дранки —
Крыша ночи вся в лохмотьях,
Пали наземь тьмы останки.

Полно, полно спать, ей-богу!
Чу! Подъем уж барабанят.
Ждет пустынная дорога —
Кто за край холмов заглянет?

Хоть маяк во мгле пролива
Виден с нашей колокольни,
Никогда еще сонливый
Не пленялся миром вольным.

В солнцем залитой постели
Спящий — счастья не имущий.
Просыпайся, в самом деле,
Спать — достойно ли живущих?

Глина спит, а кровь бродяжит,
Грудь покой хранить устанет.
Кончим путь, тогда и ляжем,
Спать нам времени достанет.

О, глянь, как лютики собой
Украсили простор,
Как с одуванчиками свой
Лелеют разговор!
О, можно ль мне с тобой пройти
Цветущим сим путем?
Мы налегке, рука в руке…
«Пойдем, мой друг, пойдем».

Ах, наша родина — весна,
Кровь — золотой нектар!
У счастья сходная цена,
Покуда мир не стар.
Но первой молодости цвет,
Увы, не навсегда.
Могу ли я обнять тебя?
«О да, мой друг, о да».

Есть и такие парни тут,
Горазды обокрасть:
Цветы бесстыдно оборвут —
И остывает страсть.
От них подальше сердце спрячь,
Любовь другая есть.
И в дождь, и в зной она со мной.
«Бог весть, мой друг, Бог весть».

О, ты, ей-Богу, не права!
Но затянулся путь.
Как зелена вокруг трава!
Пора и отдохнуть.
Что жизнь? Цветенья сладкий зной.
Мой свет, пообещай:
К мольбе убогой не будешь строгой.
«Прощай, мой друг, прощай».

Везде одуванчики — только взгляни,
И в поле, и на меже.
Прислушайся, шепчут нам тихо они:
Такому не быть уже.
В том нету дурного, давай обойдем
Луга, соберем букет.
Ужели бояться нам за руки взяться?
— О да. Отчего же нет?

Для девушек день этот и для парней,
В крови — золотой пожар.
И будем сейчас веселиться скорей,
Пока еще мир не стар.
Весна простоит еще долго, но всё ж
Расцвет не вернуть никак.
Я руку свою вокруг обовью.
— Всё так, мой дружок. Всё так.

Ах, есть и такие, мне стыдно сказать,
Волочатся, чтоб украсть.
Как много готовых цветы оборвать
И бросить! Ну вот напасть!
Но будет спокойно со мною вдвоем,
Ты прочих должна забыть —
И всё для тебя отдам я, любя.
— Возможно, всё может быть.

Неужто не веришь? И город далек,
Ведь добрая миля есть.
Зачем мы стоим, словно нам невдомек,
Что проще намного сесть?
Весна отцветет, и ее не вернешь,
Вся жизнь наша как цветок.
Меня пожалей. Ты будешь моей!
— Нет, нет. И прощай, дружок.

Если парень, бледен, слаб,
Рад от страсти удавиться,
Только ты одна могла б
Излечить его, девица.

Есть любовник у тебя.
Заплати за представленье,
И представит, не любя,
Он любовное томленье.

Заплати сполна, сполна,
Вспыхнут страсти не задаром…
Ночью ляжешь спать одна,
А любовник — с гонораром.

Когда туман от Тима
До Ладлоу стоял,
Я в поле торопился —
На солнечный овал
Упряжку направлял.

Где черный дрозд укрылся
В листве от черных бед,
Насвистывал я песню,
И он свистел вослед —
Был прост его ответ:

«Приляг, веселый йомен!
Что толку зря вставать?
Друг тысячи рассветов
В конце ложится спать,
И в этом благодать».

Я пение услышал,
Клюв желтый уследил,
Схватил тяжелый камень
И бросил что есть сил:
Песню погасил.

Но душа осталась
Мелодией больна:
Где над тропой росистой
Тумана пелена,
Опять звучит она:

«Приляг, веселый йомен!
Ведь солнцу не свернуть,
И путь, к труду ведущий,
Принудит отдохнуть, —
То будет лучший путь».