Джим Джармуш - Джим Джармуш: Интервью

Первая публикация: The Village Voice, 1986, 16 September. Copyright © by Jane Shapiro. Печатается с разрешения Melanie Jackson Agency, L. L. C.

На нью-йоркской премьере нового фильма Джармуша «Вне закона» мы утопали в дорогом велюре кресел ар-деко, а Пол Саймон маялся на откидном сиденье в заднем ряду. Все знатоки были в сборе. Агент Джармуша, Сьюзен, — молодая девушка в кожаных кроссовках. Аннотация к фильму написана изящно и просто: режиссер характеризует «Вне закона» как «черную комедию в духе необитничества». В лифт набилось целое полчище этих необитников (лакированные ботинки, напомаженные волосы). Изредка обмениваясь тайными необитническими знаками, они на все лады пережевывают постмодернистскую жвачку и пробуют разнообразные сочетания кнопок, пока лифт не едет наконец вверх.

Вскоре на смену этой негромкой летней премьере придет девятнадцатое сентября, и фильм «Вне закона» удостоится чести открыть Нью-Йоркский кинофестиваль, а знаменитый своей неамбициозностью Джим Джармуш (33 года, изначально из Акрона и еще совсем недавно из Парижа, где он только и делал, что смотрел фильмы режиссеров «новой волны») неожиданно приедет в Америку, чтобы получить от Голливуда еще больше настойчивых предложений, чем два года назад, когда его черно-белый фильм «Страннее рая», снятый всего на сто пятьдесят тысяч, стал одним из важнейших событий фестиваля. Теперь ему куда более настойчиво предлагают делать римейк «Порки». «Рай» был мастерски выстроен: длинные сцены, перемежающиеся затемнениями, поистине музыкальный ритм, изящество, бесстрастность. Во всем чувствуется любовь Джармуша к деталям. Каждый раз, когда смотришь этот фильм, кажется, что это он на тебя смотрит, — настолько он точен и минималистичен.

Паулина Каэль заметила, что основное настроение фильма — «убийственная апатия» и что «за тем, что мы видим, не стоит никакого ужаса: всеобщее запустение — только лишь гэг».

Что вы думаете об этом? — спрашиваю я Джима.

Джим сидит на диване в квартире, которую мне предоставили для интервью мои знакомые. Его одежда, выдержанная в серо-черных тонах, замечательно гармонирует с окрасом хозяйских кошек, разгуливающих по квартире. Он курит и занимается нелюбимым делом — дает интервью. Джармуш решил, что у фильма «Вне закона» должна быть «поддержка». Я смотрю на его серебристые волосы (Джармуш начал седеть, когда ему было всего четырнадцать), разглядываю его остроносые ботинки с металлической цепочкой, идущей от подошвы к лодыжке. Он отказался давать интервью «Вэнити фейр» и «Эсквайру», но мне чудом удалось его поймать. Когда он вошел, я рассказала ему, что только что видела во сне, как молодой культовый режиссер Джим Джармуш явился на интервью в сопровождении двадцати злобных панков, они вломились в квартиру, начали крушить все вокруг, издевались надо мной, тушили свои косяки о кошек, а один засунул все мои деньги в рот и не хотел их выплевывать! На что Джармуш заметил: «А-а. Вот как. Вам правда это приснилось?» — как будто это был сон одного из пациентов Фрейда, сон, уже давно известный и много раз истолкованный. Я была в восторге от его реакции. Сейчас я читаю ему фрагмент рецензии:

«...эти затемнения в чем-то сродни паузам у Беккета: они заставляют нас всматриваться, как Беккет заставляет нас вслушиваться, — мы понимаем, что находимся во власти автора. Но джармушевский мир отмороженных бродяг — это Беккет в комиксах». Помните эту рецензию? — спрашиваю я.

Вежливо:

Нет. В какой-то момент я перестал их читать.

А, так вы...

Знаете, некоторое время я следил за отзывами в прессе, но о «Рае» так много писали, что я не уверен, читал ли я эту рецензию. Наверное, нет. Интересно, что она имеет в виду?

Я как раз собиралась узнать ваше мнение, — отвечаю я.

Она ожидала, что в фильме будут какие-то ужасы? Или... хотя, знаете, фраза, вырванная из контекста...

Подождите, у меня, кажется, есть с собой весь текст рецензии! Хотите взглянуть?

Смесь удивления и скуки на его лице меня рассмешила. Я начинаю хихикать — прямо как доктор Рут [9] Уэстхаймер Рут, доктор (р. 1928) — известный американский сексолог, автор множества книг и ведущая популярных радио- и телепередач, в которых очень живо и остроумно отвечает на вопросы публики. Сьюзен, его агент, сказала мне перед интервью: «Самое трудное — разговорить его. А вообще он просто прелесть».

Как-нибудь в другой раз, — говорит Джармуш.

Ладно.

Джармуш задумчиво замечает:

Насчет «Беккета в комиксах» — я считаю, что это... комплимент.

Конечно, когда тебя сравнивают с Беккетом, хоть и вскользь, — это большая честь.

(Пару минут назад я уже говорила ему, что журналистка сравнила его с Беккетом.)

Очень мило с ее стороны, — протянул он рассеянно, но удовлетворенно. — Потому что я очень люблю комиксы. Мне кажется, что структура кинофильма во многом схожа с комиксом, комиксы — это гениальный жанр! Знаете, в Европе комиксы рисуют замечательные художники. Во Франции они популярны ничуть не меньше рок-звезд! Художники, рисующие комиксы, становятся знаменитостями, народными героями. А здесь, в Америке, мы, увы, даже не знаем их имен.

Но у Паулины Каэль речь не об этом, она...

Джармуш ухмыляется:

Не знаю уж, что она имела в виду.

Дальше на пленке идет равномерное «кис-кис-кис», за ним следует меланхоличное:

Кот!

Я говорю по телефону.

Кис-кис, — зовет Джармуш кота, — иди сюда. — Когда я вешаю трубку, он говорит: — Мне нравится цвет. — (Темно-серый, почти черный, с серебристым отливом.) Мягко: — Какой красивый оттенок. — Он смотрит, как кот трется у его ног. — Как уголь, — говорит он.

Джармуш затягивается и выпускает облачко дыма.

Возможно, Паулина Каэль ожидала, что в фильме будет что-то значительное, какие-то более очевидные в экзистенциальном плане вещи, что-нибудь такое... Даже не знаю.

Я говорю, что она любит «чувствительные» вещи, то, что она называет «трэшевостью»: напряженность, щекочущие нервы сцены...

Молодой независимый режиссер Джармуш мрачнеет. Он угрюмо замечает:

Понятно. Мы как раз стремились убрать все это из фильма.

«Вне закона», новый фильм Джармуша, премьера которого состоится на следующей неделе, — еще одна черно-белая лента, снятая динамично, с тонким юмором, немного мультяшно. Этот фильм тоже повествует о потрепанных и вечно недовольных маргиналах, но на этот раз место действия — светлый, придуманный Нью-

Орлеан. Оператор Робби Мюллер снимал в фирменной манере Джармуша: долгие, статичные сцены. В этом фильме режиссер отказался от крупных планов и быстрой смены кадров — эти приемы он воспринимает как недвусмысленные указания зрителю, «куда ему следует смотреть». Он считает, что редкие смены планов, нехарактерные для господствующего в наши дни стиля съемки фильмов, телепередач и музыкальных клипов («образный фетишизм, навязчивое стремление к максимальной информативности»), меняют восприятие зрителей, потому что им не указывают, куда смотреть, за чем следить, и у них появляется свобода выбора.