Александр Ивич - Воспитание поколений

Долгорукий был опасен для Викниксора и созданного им коллектива (так же, как некоторые герои «Педагогической поэмы» для коллектива Макаренко) не только тем, что воровал сам — он был микробом, возбудившим эпидемию воровства в школе. Шкидовское воспитание ещё не выработало стойкого иммунитета. Оно пока сказывалось в том — и это уже немаловажно! — что после каждого срыва старым шкидцам было «муторно и противно».

Долгорукий и его подручные по кражам стали нетерпимы в коллективе. И тогда Викниксор вспомнил, какое средство им забыто: воспитание физическим трудом — то, с чего начал Макаренко.

Последовал сложный педагогический ход, вернее — комбинация из нескольких ходов. Своей единоличной властью Викниксор решил отправить Долгорукого и двух его «сламщиков» (один из них старый шкидец) в загородный сельскохозяйственный техникум. Этим коллектив избавлялся от микроба, вызывавшего эпидемию краж, а упорным ворам предоставлялся ещё один шанс выйти в люди.

Но провел свое решение Викниксор не диктаторским методом, к которому часто прибегал (как иногда и Макаренко, несмотря на самое широкое самоуправление колонистов), а демократическим. «Викниксор, любивший оригинальное, залез в глубокую древность, вытащил оттуда остракизм и сказал: «Шкидцы, вот вам мера социальной защиты, вот средство от воров…»

Тайное голосование показало, что остракизму надо подвергнуть даже не троих любителей краж, а пятерых. И то, что решение было принято самими шкидцами, укрепило коллектив, — вот ещё один важный результат комбинации Викииксора. Но оказалось, что она была задумана во всём правильно: и парни в техникуме выправились!

Постепенно меняется характер увлечений Шкиды. Ещё проявляются иной раз привычки беспризорной жизни, например в «лотерее-аллегри». Это своего рода спекуляция, но уже почти шуточная, почти пародийная, обратившаяся в игру. Бывают изредка и случаи воровства, но уже не среди старших шкидцев, а у новичков.

У старших появились другие интересы — их охватывает страсть к литературе, они увлекаются изучением политграмоты. Они борются за подходы к комсомолу также страстно, как колонисты Макаренко, но их борьба проявляется в других формах («подпольный» кружок и выросший из него Юнком). Организуется театр. Спектакль в Октябрьский праздник и связанные с ним хлопоты приносят много радости и веселья. Вот куда теперь направлена энергия, которую шкидцы прежде щедро расходовали на бузу. Приглашены родители, гости. Шкидцы, пожертвовав для этого свой паёк, угощают гостей ужином, гордо притворяясь сытыми.

И другое торжество — экзамен (по тогдашнему названию «учёт»), Викниксор здесь снова проявил свой талант воспитателя: он превратил экзамен в праздник. Этому и сегодня стоит поучиться! Учебная подготовка шла серьёзно, но без спешки и нервной зубрежки, которая изматывает школьников. С азартом украшали зал, весело встречали гостей, выпустили экстренный номер школьной газеты тут же, во время «учёта».

Все это опять заставляет вспомнить «Педагогическую поэму» — спектакли колонистов, «праздник первого снопа». Конечно, в колонии Макаренко торжества проходили организованнее. Дисциплина была не та, обдуманнее все детали праздника, к тому же колония была богаче и людьми и материальными возможностями…

Задорная молодая повесть двух бывших шкидцев написана весело, с юмором, иногда и с иронией — даже в автохарактеристиках и в обрисовке героев, которых авторы горячо любят; вспомним хотя бы, как Викниксор уверял, что его стихам завидовал Блок, а вот теперь он почему-то разучился их писать.

Весёлая книга, но и очень серьезная в существе своем. Её художественная подлинность подтверждена появившейся на несколько лет позже «Педагогической поэмой».

Мы видели, что многим переломным моментам в жизни школы имени Достоевского, в истории подъемов и срывов коллектива можно найти более или менее близкие соответствия в повести Макаренко.

Своего рода параллельность «Республики Шкид» и «Педагогической поэмы» — результат не только близости жизненного материала, который наблюдали авторы, но и общности их идейных позиций.

Книги, совершенно различные по своей художественной индивидуальности, написанные с разных углов зрения, но с одинаковой реалистичностью, работают в одном направлении: утверждают прогрессивность и действенность методов воспитания, найденных талантливыми советскими педагогами. Им удалось преобразить людей, испорченных беспризорной жизнью, вырастить активных, чистых сердцем людей и граждан.

Сходство в истории двух коллективов, изображённых очень разными писателями, — проявление типичности процесса. Судьба детей, которые в капиталистической стране почти неизбежно погрязли бы в преступлениях, погибли бы морально, в нашем обществе оказалась оптимистичной.

Не сравнивая ни принципиального значения, ни художественных достоинств «Республики Шкид» и «Педагогической поэмы», мы вправе сказать: обе книги показали огромную силу воздействия советского общества, в первые годы его становления, на моральный облик самых трудновоспитуемых людей того времени — «малолетних преступников» по буржуазной терминологии, «социально запущенных детей» по советской терминологии 20-х годов.

Известно, что как раз А. Макаренко, несмотря даже на любовь и огромное уважение к Горькому, который писал ему о своем восхищении «Республикой Шкид», отозвался о повести резко отрицательно (как и о «Правонарушителях» Сейфуллиной). Это может показаться неожиданным, но психологически совершенно понятно. Именно то, что сближает «Республику Шкид» с «Педагогической поэмой», должно было отталкивать Макаренко. Ведь он решал те же проблемы, что Викниксор, но на более высоком уровне педагогической техники, изобретая другие, более совершенные, более пригодные для «массового» воспитания беспризорных педагогические методы. Естественно, что Макаренко с его огромным, выстраданным в напряжённом труде опытом и великолепными достижениями воспринимал работу Викниксора (а тем более Мартынова, героя Сейфуллиной) как кустарничество. Его, вероятно, раздражали и неточность методов и ошибки Викниксора, его увлечения, иногда наивные и очень далёкие от собранности, огромного волевого напора, характерных для Макаренко. Викниксор, человек совсем другого склада, был, очевидно, несимпатичен Макаренко.

Психологически всё это понятно, но всё же невозможно согласиться с тем, что повесть Г. Белых и Л. Пантелеева «есть добросовестно нарисованная картина педагогической неудачи».

С. Маршак в предисловии к переизданию после долгого перерыва «Республики Шкид» справедливо пишет: «Если бы деятельность этой школы была и в самом деле всего только «педагогической неудачей», её вряд ли поминали бы добром бывшие воспитанники. Но, пожалуй, ещё больше могут сказать о Шкиде самые судьбы взращенных ею людей… Среди бывших питомцев Шкиды — литераторы, учителя, журналисты, директор издательства, агроном, офицеры Советской Армии, военный инженер, инженеры гражданские, шофёр, продавец в магазине, типографский наборщик. Это ли педагогическая неудача?»