Александр Ивич - Воспитание поколений

Это не так редко случается с подростками. Вспомним хотя бы, как герой «Судьбы барабанщика» Гайдара, поняв, что его «дядя» — жулик, сочиняет фантастические истории и убеждает себя, будто у того самые благородные намерения и вовсе он не жулик. Мальчик фантазией вытесняет из сознания действительность, чтобы найти оправдание своим поступкам, своей наивной доверчивости.

Лёнька хочет работать на заводе, а попадает в «Заведение искусственных минеральных вод» к жуликоватому хозяйчику. «Конечно, всё это имело довольно жалкий вид и было совсем не то, о чём мечтал Лёнька. Но всё-таки как-никак это был завод. Не Обуховский и не Путиловский, но всё-таки и здесь были машины, и люди, которые здесь работали, назывались рабочими и работницами».

А на самом деле всё оборудование заведения — укупорочная машина и деревянная лохань. И хотя Ленька даже не на этой «машине» работает, а развозит по заказчикам бутылки с пивом и лимонадом на ручной тележке, он убеждает мать:

«И лимонад людям нужен, если его на заводах делают. Это у тебя, мамочка, прости, пожалуйста, буржуазные предрассудки. Тебе бы пора знать, что всякий физический труд — благородное дело… Это только начало. Мне бы квалификацию получить, а уж там я…»

Он, конечно, не столько мать, сколько самого себя убеждает. И отлично Лёнька знает, что никакой квалификации тут не получит, только признаться себе в этом не хочет.

Работа кончается внезапно — Лёнька выпустил поручень тележки, и разбились все бутылки, которые он вёз. Испугавшись, Лёнька убегает. Он не убежал бы по своей инициативе, как не начал бы красть, если бы не подучили. Но несчастье произошло в минуту встречи с товарищем по реальному училищу Волковым, в доме которого он услышал когда-то, что большевики — немецкие шпионы. Волков и надоумил Лёньку: «Давай сматываться».

Бывший барчук опустился. Ленька приметлив и опытен: ему достаточно нескольких минут в кафе, где Волков щедро угощает пирожными, чтобы распознать в нём вора. Тут бы и уйти. Нет — «Волков ему и нравился и отталкивал от себя».

«Счастливый», — говорил в Лёньке какой-то тёмный, глухой, завистливый голос. И другой — насмешливый, презрительный и даже немного горделивый голос тотчас откликался: «Вор… жулик… мразь… конченый человек!»

После неудачного опыта работы — неудачная попытка возобновить учение. Лёнька попал в школу, пропитанную старым гимназическим духом, где преподаватели и ученики с равной злобой ненавидели новый строй жизни.

Ушёл Лёнька из школы — и тут его закрутило. Он проигрывает марафетчику на базаре деньги, которые мать заработала, чтобы он расплатился с бывшим хозяином за разбитые бутылки. А потом начинает в компании с Волковым воровать. В этот смутный, нравственно-тяжёлый период Лёнькиного отрочества уже не внешние обстоятельства наталкивают его на дурные поступки, а та же азартная безоглядность, которую он проявлял и в добрых своих делах.

Да ведь и тут к дурному его привели добрые побуждения! Играть он начал, потому что попались ему на глаза, когда проходил по базару, тёплые рейтузики. Он вспоминает, что мать не могла такие купить сестренке, так как отдала ему все деньги. Играет Лёнька с заведомым шулером и убеждает себя, что сумеет его перехитрить. Проигрыш скрывает от матери — не из страха, а потому что не может её огорчить, не может отяготить новыми заботами. И очертя голову решает вернуть проигранные деньги кражами.

Куда проще могла бы идти Лёнькина жизнь, будь меньше страстности и фантазии в его поступках, иногда неожиданных для него самого. Это выражено в повести характеристикой младшего Лёниного брата, Васи. Ведь он тоже, и дольше Лёни, был в той бандитской сельскохозяйственной школе, где можно было научиться только воровству. И вероятно, поступал Вася там, как все другие.

Вернувшись в Петроград, он стал работать пекарем в булочной. «Вася много работал, уставал, но никогда не жаловался, на жизнь смотрел просто, всё у него ладилось, и настроение было неизменно ровное и весёлое…»

Просто, деловито, без сложных переживаний наладилась Васина жизнь.

В неблагоприятных обстоятельствах одарённые и легко увлекающиеся подростки иной раз легче сбиваются с пути, чем менее интеллектуальные натуры. Но те же свойства, которые привели Лёньку к дурным поступкам, искривили его детство, помогают мальчику при благоприятном толчке покончить с прошлым и начать восхождение.

Таким толчком было вмешательство Стёши — большевички, которую некогда Лёнька пытался разоблачить, — теперь уже не горничной, а заводской работницы. Она выручает Лёньку из милиции, куда он попал за кражу лампочек на лестницах, и устраивает в Шкиду.

Моральное восхождение Лёньки было нетрудным, потому что в основе своей он человек высокой нравственности и большого внутреннего благородства. Нужно было лишь дать направление его активности и фантазии. Нечистое не проникло глубоко в его душу. Мальчику надо было только умыться, счистить с поверхности души то, что налипло в скитаниях.

Для таких натур особенно важны чуткий воспитатель и среда, в которой может установиться характер, могут свободно развиваться способности. И, на счастье Лёньки, он попал к Викниксору.

В нравственном становлении, в развитии способностей Лёньке помогли воспитатели и коллектив школы. А на чьей стороне его политические симпатии — определилось раньше, в годы скитаний.

Он видел жёстокость, трусость и своекорыстие белых офицеров в дни Ярославского мятежа и видел, с каким благородным спокойствием, с какой верой в своё дело пошёл на неминуемую казнь обнаруженный белыми большевик.

Потерявший человеческий облик бандит едва не убил Лёню и его мать без всякой причины, даже без всякой выгоды для себя.

Мечтатель, человек прекрасной души, влюблённый в родную землю, лелеющий её плоды, организует деревенскую бедноту, а кулаки, дрожащие над своими доверху наполненными закромами, увечат его.

Кулаки готовятся напасть на Мензелинск, и комсомольцы отдают жизнь, чтобы спасти население от расправы.

У сына богача Волкова насквозь прогнила душа, и Лёнька, не выдавший его, когда тот сбежал после совместной кражи, «потом всю жизнь жалел и ругал себя, что оставил на свободе этого маленького, злобного и бездушного хищника».

Так опыт, накопленный Лёнькой за годы его странствий, оказался достаточно богатым и ясным, чтобы определились его политические симпатии.

И когда Стёша занялась Ленькиной судьбой, уговаривает его учиться, у них был важный разговор:

«А нам, я уже тебе говорила, своя, пролетарская, советская интеллигенция нужна.

— Да, но ведь я же не пролетарий, — мрачно усмехнулся Лёнька.

— Ты-то?

Стёша, прищурившись, посмотрела на мальчика, как бы прикидывая на глаз его классовую принадлежность.