Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3

Среди этого разложения и умирания тут даже и не пир во время чумы (на пир не хватило бы у них силы), а с замиранием сердца тепленькое чаепитие перед смертью. Образ взят оттуда же: к «чаепитию перед смертью» приглашает Б. Закович [366] Стих. «Дремлет сад, вдали трамвай шумит…». .

До сих пор, говоря о «парижанах», я подразумевал поэтов, возникнувших уже в эмиграции. В первом отделе антологии собраны стихотворения писателей старшего поколения, начавших печататься еще в России. Читая их стихи, нельзя не признать печального факта, что во многом к внедрению этого губительного сознания причинились некоторые из тех, кто по своему старшинству и литературному опыту не могли не оказаться в роли авторитетов и даже руководителей младшего литературного поколения. И в числе их - сам Г. Адамович.

Тема его стихов та же, что и критических статей о эмигрантской литературе, - тема умирания. Не смерти (тема о смерти требует большой мудрости, мужества и напряжения; с возвышенных од, посвященных ей, начиналась русская поэзия), а умирания: «И медленное умиранье без всяких надежд впереди». К смерти же Г. Адамович подходит со взглядом со стороны, полуравнодушным, полубрезгливым:

Со стороны всегда и легко, и просто, и грубо, и уныло.

восклицает уже Георгий Иванов [367] Стих. «Холодно бродить по свету…». . И вот в этом-то циническом «всему одна цена», как в малой пылинке семени плесенного грибка, начало всего разъедающего, разлагающего «париж» сознания.

Отсюда недалеко и до услаждения отчаяньем, формулированного Н. Оцупом:

Можно ли жить, не только что-нибудь делать, - с такими мыслями? И умирать, не только жить, нельзя (слишком страшно!). Какие уж тут стихи! - так, «тихое дело» (определение из «Комментариев» Г. Адамовича) [369] «Но ведь стихи всегда беззащитны. По совести: кому они нужны, - в жизни, ну для этого “жизнетворчества”, для работы и бодрости, кому? Всё идет мимо. Не будем же лгать, оставаясь с глазу на глаз: это лунное, тихое дело - не надо на него нападать. Это два слова там, два слова здесь - еле заметно, не всегда внятно, - которые два сердца, два слуха то здесь, то там услышат. Прогресса не было в поэзии, не будет и упадка». - главка «Оправдание стихов» в статье «Комментарии», Числа. Сборники под редакцией Николая Оцупа. Кн. 7-8 (1933), стр.164. , чаепитие перед смертью:

Но не все младшие парижане лелеют «голые лиры».

Так протестует А. Гингер [371] Стих. «Жалоба и торжество». , а за ним могут повторить «мы живы!» и другие. Да, «бытие» их трудно. Одиночество, да и множество других причин, может быть, делают его невыносимым. Поэты не скрывают от себя своей беспомощности и усталости, но ищут во всем этом жизни, а не смерти. «Как трудно жить без настоящих дел», - жалуется Софиев и тут же отвечает себе: «Должно быть, одиночества удел судьбой дарован нам как испытанье» [372] Стих. «Как трудно жить с растерянным сознаньем…». . Мужественная лира В. Смоленского, воспитанная на поэзии Лермонтова, давно уже известна. И еще можно привести здесь ряд имен других поэтов, с полным сознанием относящихся к своей трагической судьбе.

Но лучшим доказательством жизнеспособности младших поколений поэтов является всё среди них наиболее талантливое и одаренное. Подлинная поэзия и есть сама жизнь, так как что же она, как не созидание новых ценностей, результат творческого жизнеутверждающего напряжения.

И подлинное «дольней лозы прозябанье» мне слышится в голосах еще не окрепших, недовоплотившихся поэтов, но уже определивших свое отношение к искусству. Слова им нужны для истинного назначения речи - служить высшим человеческим целям. У них и тема о смерти обращается темой о жизни, если не этой, повседневной, то новой, возввышенной и очищенной. И высказываться они умеют просто, немногословно:

Лишь на них до конца оправдывается название сборника - «якорь - надежды символ».

Меч , 1936, № 4, 26 января, стр.10. Перепеч.: Якорь. Антология русской зарубежной поэзии .Под ред. Олега Коростелева, Луиджи Магаротто, Андрея Устинова (С.-Петербург: Алетейя, 2005), стр.223-227.

После обновления в Киеве куполов [374] Обновление икон, куполов и крестов в храме в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» на Житомирской улице в Киеве 19 июля 1923 г. на глазах у многочисленной толпы. Чудо распространилось на другие храмы и территории СССР. Ср.: Л. Гомолицкий, «Живой источник. “Крыся” Шанявского в Национальном театре», Меч, 1935, № 13, 31 марта, стр. 6 (перепеч. в этом томе). дыхание чуда достигло и наших мест через границу, как свободно перекочевывают из страны в страну облака и бури. Где-то в колодце стал показываться образ святого, где-то являлось видение, и наконец совсем близко, в соседней беднейшей деревушке Развесы обновились иконы.

Продолжалось это уже с неделю. Иконы начали обновляться в других деревнях. Паломничество в Развесы росло. Говорили, что иконы просветляются на глазах у толпы. Решив, что, может быть, это единственный случай стать свидетелем чуда, я собрался тоже. Но выбрал дорогу не пыльным шоссе, как шли все, а вдоль речного берега, холмами с уже полуосыпавшимися, заросшими окопами на их склонах. Это была моя первая прогулка, совсем одинокая, полем. До этого еще выходить из города было небезопасно.

Окончив последний забор и выйдя на колеи, змеящиеся вдоль реки, я снял ботинки, всё равно ног не защищавшие, а только наполнявшиеся сквозь дыры песком и камушками, я пошел было этою пылью, ласкаясь ее мягкой теплотой, но, боясь напороться на стекло или камень, свернул на жесткую, покалывающую песчинками разнеженные пятки тропинку. Покалывания эти были любострастно сладостны, как щекотка. Ветер насвистывал в дыры ботинок (я взял их наперевес на плечо), навевая иногда их ослабленный запах прелой кожи. Так же свеже пахла река, тяжелою стеклянною кашей кипевшая справа. Мне никто не встретился, кроме мальчишек, гнавших стадко гусей.