Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3

Последние годы в большевицкой Москве А.М. участвовал в работах особой комиссии, которая разбирала и сличала для полного собрания сочинений толстовские рукописи, сложенные в Румянцевском музее. Работать в условиях подсоветской Москвы становилось всё труднее. В связи с закрытием издательства «Задруга», помогавшего в работах комиссии, пришлось пережить арест и побывать на Лубянке, откуда А.М. бежал, выпрыгнув в окно.

Из Москвы А.М. уехал в Крым, а оттуда пробрался через Дальний Восток в Европу, в эмиграцию. Тут он участвовал в «Борьбе за Россию» и «Руле», а в 1927 году, после смерти М.П. Арцыбашева, был приглашен к ближайшему участию в редакции «За Свободу!».

Свои художественные произведения - стихи, рассказы и повести - А.М. печатал, после первого выступления в «Северном Вестнике», в «Образовании», «Русском Богатстве», «Мире Божием», «Вестнике Европы» и других журналах. Писал А.М. также для детей, участвуя в «Роднике» и «Всходах». Отдельным изданием вышли несколько сборников рассказов и брошюр, написанных простым, понятным для народа языком.

Уже в эмиграции А.М. начал писать свои воспоминания. За свою долгую и содержательную жизнь ему пришлось встречать немало выдающихся людей прошлого и нового века. Случалось ему говорить с Н.К. Михайловским, беседовать в Париже с Лавровым. На берегу Финского залива он читал в рукописи «Царство Божие внутри нас» вместе с Лесковым и... священником Григорием Петровым [500] А.М. Хирьяков, «Отрывки из воспоминаний. Н.С. Лесков», За Свободу! 1929, № 306, 17 ноября, стр.3-4. . Д.С.Мережковский делился с ним замыслами тогда еще только начатой трилогии «Христос и Антихрист». А сколько скромных и известных газетных работников прошло перед глазами А.М. Со сколькими ныне забытыми писателями, - вроде, например, Баранцевича или Альбова - приходилось ему совместно работать. Всех их сохранила его изумительная память. Но больше всего теплых воспоминаний осталось у него о яснополянскоом старце и Лескове, с которым А.М. был близок на протяжении долгих лет.

Мне Лесков, как ясный месяц, светит

И, как солнце, светит Лев Толстой,

– писал А.М. в одном из своих стихотворений, оглядываясь назад на пройденный им большой путь.

Путь был большой, содержательный и пройденный недаром. Предельная честность перед самим собой, любовь к народу и России, любовь к человеку и глубокое религиозное чувство отличало его. Ныне же в черные годы, переживаемые родиной, А.М. отдал всего себя мысли о спасении России. В эти годы, писал он в том же стихотворении:

Меч , 1937, № 33, 28 августа, стр.3. Об А.М. Хирьякове (1873-1940) см. также: Д. Философов, «Привет А.М. Хирьякову», Молва , 1933, № 184, 13 августа, стр.3.

Наконец появилось первое сообщение о выходе антологии русской поэзии в Польше [502] Меч, 1937, № 33, 28 августа, стр.3. . Обещана антология была давно, еще весною этого года. Насколько помнится, издателем ее тогда был объявлен Варшавский Пушкинский Комитет. Тогда же в печати промелькнуло несколько заметок и открытых писем по поводу антологии, естественно вызвавшей интерес, равно как у авторов, так и среди читателей. После этого для антологии, по-видимому, наступила пора внутренней, подготовительной работы. Ныне же мы узнали, что сборник печатается и выйдет в ближайшее время. За эти месяцы, видимо, кое-что изменилось. Издателем антологии теперь назван Варшавский Союз Русских Писателей и Журналистов.

Так как антологией вообще интересуются, а 30 с лишним ее участников интересуются и в частности, - мы решили обратиться к ее издателям. В Союзе Русских Писателей и Журналистов нас направили к составителю антологии и главному инициатору всего издания, Л.Н.Гомолицкому. Последний с готовностью согласился поделиться с нами историей антологии.

– Начнем издалека, - сказал он, пригласив нас удобнее устроиться и терпеливо выслушать его рассказ. - У Варшавского Пушкинского Комитета после юбилейных дней осталось немного денег, и в правлении комитетском явилась мысль отдать их на какое-нибудь благое дело. Один из варшавских авторов предложил тогда комитету субсидировать его новый сборник стихов. Я же, каюсь, перехватив его идею или, вернее, воспользовавшись впечатлением, которое онa произвела у нас в комитете (я был его несменяемым секретарем), подал мысль издать стихи не одного автора, но антологию русской поэзии в Польше. Мысль моя понравилась, антология же такая вчерне, в ее исторической части, у меня была давно уже втайне подготовлена. Оставалось только расширить и дополнить собранный материал.

Решение было принято, в газеты - даны сообщения. И тут у авторов почему-то явились сомнения: компететен ли (!) Пушкинский комитет, призванный для определенного дела, заниматься литературными делами. Вопрос был несколько нетактичен и в основе неверен, так как в Пушкинском Комитете принимал участие ряд варшавских писателей и профессиональных литературных работников. Но по существу они были правы: Пушкинскому Комитету после юбилейных дней, исполнив свое дело, оставалось только ликвидироваться. И у нас в Комитете решили передать редактирование антологии Союзу Писателей. Когда же передача состоялась, Комитету расхотелось и давать средства на издание: всю свою кассу он завещал культурно-просветительной комиссии Благотворительного общества.

Так антология, оторвавшись от Пушкинского Комитета, перешла к Союзу Писателей и вступила в новую полосу своей подготовительной жизни.

У Союза не было денег на издание. Пришлось подумать о материальной стороне задуманного дела: отступать было поздно.

Тут кстати пришло предложение виленского «Содружества поэтов», у которого был фонд на выпуск своего альманаха. Содружество предполагало войти в издание, выговорив себе целый отдел в антологии. Но и эта надежда обманула - Содружество раздумало и решило выпустить собственный сборник.

Тогда мы махнули на всех рукой и открыли предварительную подписку. Теперь с Божьей помощью деньги собраны. Правда, их мало. Пришлось потесниться, представить каждого поэта одним стихотворением (уж очень много у нас оказалось на поверку поэтов). Но как бы то ни было, - мысль об издании, еще недавно казавшаяся невозможной, принимает плоть и кровь.

– А нельзя ли узнать, каков план антологии, - или это издательская тайна?

– Какая же это тайна, если сборник завтра уже появится в свет. Идеей антологии было возможно полнее отразить русскую поэтическую жизнь в Польше за последние 20-25 лет. Открывается сборник участниками варшавской «Таверны поэтов». Это было, между нами говоря, наиболее литературное из всех русских литературных объединений в Польше. И заметьте, ни один из «тавернистов» не выступил с отдельным изданием своих стихов. А выступать было с чем. Каждый из них имел собственное лицо, свою тему. А Сергей Жарин, которого нельзя не признать особенно выдающейся одаренной натурой, мог бы своим сборником сделать вклад в русскую поэзию. Стихи всех их разбросаны по газетным, даже не журнальным, страницам. Коллективный сборник «Таверны» - «Шестеро» [503] Шестеро. Малый альманах поэзии и прозы. В. Байкин, В. Бранд, О. Воинов, Р. Гутуев, Б. Евреинов, А. Топольской (Варшава: Издание «Таверны поэтов», 1923). - не отражает работы, сделанной объединением.