Дональд Джонсон - Миры и антимиры Владимира Набокова

Хотя это описание подается мемуаристом Ваном как часть их разговора, вымышленным издателем Рональдом Оранжером предполагается, что оно может иметь «эпистолярный источник» — а именно написанное чуть раньше письмо Люсетты к Вану с признанием в любви. См. с. 352 и 360.

«Infernal fires» — двуязычная аллюзия на Аду, так как русское адъективное производное от ее имени означает «infernal». Другая двуязычная игра слов оказывается в Адином любимом словечке- восклицании «Pah!» (в английском оригинале — с. 38, 196, 247 и 526; в русском переводе — СА 4, с. 46, 191 и 504; в одном из случаев это восклицание при переводе заменено на другое), которое употребляет и Люсетта во время разговора с Ваном, чтобы быть похожей на Аду. «Pah» — набоковская транслитерация русского слова «пах».

Бо́льшая часть разговора ведется по-русски, хотя Ван воспроизводит его по-английски (СА 4, 366). От русского слова «скула» (pommette) переход к «скелетикам» более очевиден.

Glans Вана снова появляется в конце этой сцены. См. с. 374.

Оба слова — и «крест», и уменьшительная форма «крестик» используются на протяжении всей сцены. Первый означает, как говорит Ван, «четыре уголька, горящих по концам рыжего крыжа». Уменьшительное слово, похоже, относится только к нижнему угольку. В «Лолите» встречается еще одно неточное анаграмматическое перемещение на тему КРЕСТИКа через немецкое Kitzler — «клитор». Гумберт пытается выследить Куильти и Ло с помощью регистрационных записей в мотелях и находит зашифрованные подсказки. Гумберт издевается над их прозрачностью, говоря «any good Freudian, with a German name and some interest in religious prostitution, should recognize at a glance [! —ДБД ], the implication of Dr. Kitzler, Eryx, Miss.» (252) «всякий хороший фрейдист, с немецкой фамилией и некоторым знанием в области религиозной проституции, поймет немедленно намек в „Др. Китцлер, Эрикс, Мисс“» (СА 2, 308). Как замечает Карл Проффер в своей книге «Ключи к „Лолите“» (Bloomington, 1968), не только «Kitzler» означает «клитор», но и гора Эрикс на Сицилии была местом, где стоял храм, посвященный Венере, жрицы которого были проститутками (14).

«Pour cogner une fraise» (псевдофранцузское выражение, якобы означающее «придумать фразу») — еще один двуязычный каламбур, как сообщают нам примечания к «Аде» издания «Пингвин». По-французски это означает «раздавить ягоду клубники», а именно, рыжеволосую Люсетту. Английское «fraise» намекает на Адино нижнее оперение.

Хотя ассоциация последовательности букв «ЕМВ» с Люсеттой очевидна, нельзя сказать, что очевиден и смысл этой ассоциации. Может быть, здесь важно то, что в буквенной хроместезии Набокова M и В имеют оттенки красного, то есть одного из цветов Люсетты (СА 5, 339). См., однако, ответ Набокова на вопрос об инцесте в «Аде» как теме, имеющей нравственное значение: «Actually, I don't give a damn for incest one way or another. I merely like the „bl“ sound in siblings, bloom, blue, bliss, sable». Strong Opinions, 122–123. «Инцест меня ни с какого боку не интересует. Мне просто нравится звук „бл“ в словах близнецы, блаженство, обладание, блуд» (СА 4, 594).

Лоуден (Lowden) — это помесь Роберта Лоуэлла (Robert Lowell) и У. X. Одена (W. H. Auden), чьи переложения стихов русских поэтов были для Набокова источником раздражения. Malhereux (несчастный) автор — это Андре Мальро (André Malraux), a имя Помпье произведено от французского слова «пожарный» (pompier), хотя в данном случае оно означает «тривиальный» или «затасканный». Роман Мальро «Условия человеческого существования» («La Condition Humaine») — один из bêtes noires Набокова. Более детальную критику можно найти в переписке Набокова и Уилсона: The Nabokov — Wilson Letters. Ed. Simon Karlinsky. New York, 1979, 175–178.

Чуть позже в разговоре с Ваном Ада говорит о Люсетте: «мы можем спокойно ébats y нее на глазах (с намеренным, торжествующим хулиганством, за которое немало хвалили и мою прозу, произнося первую гласную à la Russe)» (СА 4, 382). Такое произношение дает в результате главную русскую непристойность.

Partridge, Eric. A Dictionary of Slang and Unconventional English. New York, 1967.

«Мотив губ» более полно развивается в главе 17 первой части, которая посвящена «поцелуйной поре» Вана и Ады. В этой главе берет свое начало и «мотив словарей», который снова вводится в начале главы, посвященной игре в «Скрэбл» (глава 36 первой части).

Набоков воспользовался сходным анаграмматическим приемом, чтобы вставить свое имя в похожую сцену в романе «Прозрачные вещи», где имеется игра слов с сексуальным контекстом, хотя и в гораздо более скромном масштабе. Редактор Хью Персон вычитывает гранки нового романа господина R. В той сцене, гранки которой он вычитывает, мать и дочь ласкают своего любовника на опасном уступе скалы. Редактора Хью приводят в недоумение некоторые слова: «what did „rimiform“ suggest and how did a „balanic plum“ look» — «к чему, собственно, клонится „промежек“, и что это за „бурные баланы“». Оксфордский словарь английского языка сообщает нам, что первое слово означает «имеющий продольную борозду, щель», а второе слово определяется словарем Вебстер-III как «относящийся к головке пениса или клитора». Оно происходит от греческого «balanites» — «имеющий форму желудя». Некто Омир ван Балдиков (Владимир Набоков) также удостаивает своим присутствием эту сцену (СА 5, 71–72).

Мое рассмотрение игры слов в этих двух главах (глава 36, часть 1 и глава 5, часть 2) в значительной мере ограничивается выражаемым на лексическом уровне сексуальным мотивом, который вводится с помощью игры в «Скрэбл». Есть многочисленные другие области аллюзий и игры слов, которые я затронул только чуть-чуть или совсем не затронул. В моем анализе набоковских анаграмм анатомических сексуальных терминов я рассматривал различные словесные игры как отдельные случаи, связанные друг с другом только своим сексуальным значением. Я хотел бы высказать еще одно предположение. Может быть, многие ключевые слова соотнесены друг с другом на формальном, а не только на семантическом уровне. Сравните потрясающий логогриф в романе «Бледное пламя», где русская версия игры в «словесный гольф» «КОРОНА-КОРОВА-ВОРОНА» формально параллельна английской версии «CROWN-CROW-COW»; правда, элементы английской версии взаимосвязаны уничтожением одной буквы, в то время как элементы русской версии взаимосвязаны заменой одной буквы (СА 3, 500). Это немного похоже на соотношение определенных ключевых слов в анаграммах игры в «Скрэбл» в «Аде»: КРЕСТ(ИК)-СЕКЕЛЬ-КЛИТОР (KREST(IK)-SEKEL'-KLITOR) и CROSS(LET)-CREST-CLITORIS. Эта параллель дразнит воображение, но она несовершенна, так как элементы каждого ряда не соотносятся друг с другом так элегантно и конкретно, как в примере из «Бледного пламени». Может быть, в тексте есть пропущенные звенья?