Наталья Иванова - Русский крест: Литература и читатель в начале нового века

Ток-шоу прошло междусобойчиком – если перечислить выступающих, то уже ясен сам состав: Александр Кабаков, Евгений Попов, Леонид Юзефович, Леонид Костюков, Анна Бердичевская, Глеб Морев, Ольга Мартыненко («Московские новости»). Заочная журнальная летучка состоялась. Но стратегии книжного и журнального дела – все более расходятся: издательства применяют свои технологии, главные люди для них – это менеджеры, книга – продукт, автор – производитель продукта; журналы относятся к литературе не как к бизнесу («делу»), а как к органически развивающейся области человеческой деятельности («культуре»), главные люди для них – авторы; отслеживают точки роста, почки, отбирая, тщательно отсеивая тексты (сеть – безразмерна, журнал – фильтр, сито). Были и нападки, и наскоки, и обострения – экстремизм проявлял по преимуществу Леонид Костюков. Но чего хотелось устроителям? Конкретных идей. А с идеями, увы, дело обстоит как всегда. То есть неважно.

Из интересного: Александр Кабаков поделился свежими впечатлениями – он только что прибыл с аналогичной книжной ярмарки – Пекинской, где Россия была почетным гостем. Самое сильное впечатление на него и его коллег «ранне-пенсионного», как он выразился, возраста (а среди делегатов от России были Римма Казакова, Василий Аксенов, Владимир Маканин) произвело время – время ожидания отечественной писательской делегацией Дмитрия Медведева, видимо – для разговора и совместного чаепития. Время ожидания двумя десятками не юных и очень известных писателей одного высокопоставленного функционера зашкаливало. Потом он появился – и тут же покинул заждавшихся писателей, пообещав им совместный чаек в отечестве. Писатели очень разгневались на Дм. Медведева, не оказавшего им должного, как они понимают, уважения.

А я, выслушав эту историю, совсем не попеняла Дм. Медведеву – думаю, что дел в Китае ему и так хватало выше крыши. А вот писатели, ждущие встречи с начальством-руководством, вызвали у меня особые чувства. В этой группе при всем желании я никак не могу вообразить ни А. С. Солженицына, ни И. А. Бродского. Кто-то согласен приехать на встречу с королем, а кто-то ждет Медведева. Вот и вся разница.

Между прочим, на Парижском книжном салоне французский премьер-министр появился стремительно – быстрым шагом с сопровождающими его лицами пересек ярмарочное пространство… и исчез из поля зрения. Отечественные наши писатели грустно сидели среди своих березок (дизайн Павла Каплевича) в ожидании Годо, а музыкальное трио раза два отыграло одну и ту же пьесу. В ожидании все того же Годо.

Что движет солнца и светила? А литературу? В ее органическое развитие, самодвижение верить теперь не обязательно. На самом деле новые литературные тексты пойдут на дрова. Их кидают в топку, и сгорают эти новости в виде книг и журнальных публикаций очень быстро. (Из знаменитого определения поэта – «книга есть кусок горячей кубической совести и больше ничего» – сегодня актуален только эпитет «горячей»). Век жизни новинки, если она чем-то не зацепила(сь), – короток: до выхода в свет другой новинки. А там и новая новость – чистая перемена – с новой фуршетной скатертью «со свисом» (из профессионального арго фуршетных специалистов). А новинке тоже грозит быстрое забвенье и легкая смерть – от отсутствия читательского воздуха, – или эвтаназия, когда разочарованный издатель вовсе махнет рукой на распространение и отдаст книгу под нож.

Так что движет-то, если что-то движется?

Литературная жизнь движется сегодня в основном при помощи трех механик: фестивально-ярмарочной, премиальной и презентационной.

Механика литературного процесса в фестивально-ярма-рочном варианте имеет свой календарный режим: сентябрьская ММКВЯ, поздненоябрьская Non/fiction, весенняя «Книги России».

Есть Московский фестиваль поэзии, к нему прибавился летний книжный фестиваль – и обозначил важную каникулярную нишу. Главное – не буковки читать наедине с книгой (этот процесс откладываем на потом), а в празднике участвовать: выступать или слушать, вникать или комментировать. Книга превращается в действо, автор – в исполнителя, зазывалу, актер-актерыча. Во внутреннем дворике ЦДХ разбиты шатры, завлекательно-ностальгически (исходя из литературных источников! ни слова о политике и политиках) названные – Коктебель, Гурзуф, Бахчисарай, Керчь, Ялта: сбыча мечт о Крыме на Крымском валу. (Правда, погодка была не крымская, а наоборот.) Лимонов читает стихи, Петрушевская – сказки, Веллер, как всегда, проповедует. На фестиваль вход свободный, в шатер – платный. Книг фактически нет – две сравнительно небольшие палатки. Не за книгами зовут – жажду пробуждают. А утолять будете в другом месте.

Вот это и является принципиальной ошибкой. К книге, именно к ней должно все подводить прямо здесь – прошу прощения, как литургия к причастию. Иначе все, если не ради подведения читателя за ручку к книге, – зачем? Зачем крутятся колесики?

Не в таком большом проекте, но зато ежедневно механика литературы действует путем литературного трения – в салонах и клубах, на презентациях и в новых проектах чтений, диалогов, диспутов и т. д., от уже вошедших в систему «Полюсов» до новехоньких «Кофе и сигарет». Тут тоже есть свои менеджеры, пока еще не с масштабными, но вполне забавными идеями. Здесь вроде бы механика работает приближенно к самому тексту, но – далеко от публики, ибо сами участники (они же потребители): за этот заколдованный внутрилитературный круг текст/автор/книга фактически не выходят.

Теперь о премиях. Изучив длинный список премии «Русский Букер», я отметила наконец восторжествовавший принцип: выдвинуть все, что напечатано. Пожинаем то, что посеяно, выращено, опубликовано. Отвергается только то, что не проходит по формальным признакам. Например, рассказ уж никак нельзя номинировать на «романную» премию. Или стихотворение. А повесть – можно. В результате получается, что списками из Букера и «Большой книги» покрыто практически все крупноформатное пространство. В забеге участвует каждый. Были (а может, и есть) забеги-марафоны по Садовому кольцу, с привлечением как можно большего количества участников.

Что дают такие марафоны спорту? Да в общем ничего. Это не спорт, а физкультура. То же и с литературными премиями. Получается уже физкультура, а не спорт, массовый пробег по Садовому, а не чемпионат.

«Механика судеб» – так называлась книга Юрия Арабова, анализирующая сцепления и внутренние рифмы, обусловленность и связь (причин и следствий) в судьбах выдающихся личностей. Механика судеб может быть вычислена только post mortem – когда биография естественным образом завершилась. После конца судьбы. Литературная жизнь не аналог человеческой. В ней механика обеспечивает не саму жизнь, но жизнеподобие. Во всяком случае, движение. Если исходить из премиальных сюжетов – механическое.